В дополнение к сказанному следует отметить, что на практике сотрудники особых отделов ВЧК — ОГПУ возбуждали уголовные дела и вели предварительное следствие не только по контрреволюционным, но и по отдельным воинским, хозяйственным и преступлениям против порядка управления.
Результаты анализа протоколов судебных заседаний Коллегии ОГПУ показывают, что Особый отдел Центра и особые отделы военных округов представляли на рассмотрение дела о хищениях военного и государственного имущества, оружия и боеприпасов, а также о взяточничестве, шантаже, дезертирстве, халатности и т. д.[291]
По количеству возбуждаемых уголовных дел особые отделы были далеко не на первом месте среди других подразделений. В определенной степени это можно объяснить относительно благоприятным морально-политическим климатом в войсках, применением положений дисциплинарного и иных уставов, регламентирующих поведение военнослужащих. Вот данные за 1927 г., не самый благополучный для Красной армии и Флота, да и всей страны, стоявшей перед лицом вполне реальной внешней агрессии. Через особые отделы (как центральный, так и 11 окружных) прошло в общей сложности 578 уголовных дел, т. е. меньше, чем по одному на каждый особый отдел. Согласно статистике Военной прокуратуры, из всех расследованных дел 112 (20 %) направлены для рассмотрения в военные трибуналы, 128 (22 %) переданы в соответствующие гражданские органы для продолжения следственных действий, 186 (31 %) прошли во внесудебном порядке и 159 (27 %) были прекращены за недоказанностью обвинения либо отсутствием состава преступления[292].
Военные прокуроры отметили при этом, что около половины дел были приняты особыми отделами к производству без достаточных к этому оснований, кроме того, стала проявляться тенденция к рассмотрению все большего количества дел во внесудебном порядке, затягиванию сроков следствия и к содержанию подследственных под стражей.
Вообще, по поводу правоприменительной практики особые и иные отделы ВЧК — ОГПУ, возбуждавшие уголовные дела на военнослужащих, вступали порой в конфликтное взаимодействие с военной прокуратурой и трибуналом.
Положение о ревтрибуналах, утвержденное еще в ходе Гражданской войны (4 мая 1920 г.), предусматривало их права по надзору за следственными действиями органов ВЧК[293]. Однако в боевой обстановке сотрудники трибуналов далеко не всегда могли реализовать свое право, что приводило к большему числу конфликтов, которые улаживались вышестоящими инстанциями. При этом заметим, что в тот период отсутствовали еще Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы. Руководствовались и трибунальцы, и особисты «революционным правосознанием», которое подсказывало им порой взаимоисключающие решения.
Оценивая в 1927 г. правотворчество первых лет существования Советской власти, известный тогда юрист А. Трайнин писал: «Революционное правосознание — вот критерий революционной целесообразности, вот новый и единственный источник правотворчества, господствующий над всеми законами, упраздняющий самый принцип законности»[294].
Такого же мнения придерживались и другие правоведы, а также руководители наркомата юстиции и судебной системы.
Первые Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы были приняты только в конце мая 1922 г. В эти же дни увидело свет и Положение о прокурорском надзоре, которым предусматривалось и учреждение военной прокуратуры. Военные прокуроры функционировали при реввоентрибуналах и непосредственно подчинялись помощнику прокурора РСФСР[295].
Согласно Положению о прокурорском надзоре, военной прокуратуре вменялось в обязанность наблюдение за деятельностью следователей и органов дознания, в том числе входивших в структуру ГПУ — ОГПУ.
Авторы книги «Палачи и жертвы» В. Бобренев и В. Рязанцев (бывшие прокурорские работники) отмечали, что «особисты нередко рассматривали прокурорский надзор как мешающую делу формальность, ненужное звено в охране государственных интересов»[296].
291
Автором проанализированы дела, хранящиеся в ЦА ФСБ РФ, фонде 2, содержащие протоколы Особого совещания, Коллегии ОГПУ по судебным делам (оп. 3, 4, 5). Следует также подчеркнуть, что особые отделы по количеству представленных на рассмотрение дел на военнослужащих были на пятом месте после ЭКУ, КРО, СО, ТО ОГПУ.
293
Портнов В. П., Славин M. М. Становление правосудия Советской России (1917–1922). М., 1990. С. 125
294
Трайнин А. Десять лет советского уголовного законодательства // Право и жизнь. 1927, № 8/10. С. 37.