Оказывается, молодых борцов в школах дзюдо нещадно били, над ними всячески издевались, и даже кандидаты на получение начального уровня мастерской степени — 1-го дана и, соответственно, черного пояса — символа мастерской степени в восточных единоборствах, сначала должны были пройти через испытание… смертью. Претендентов самым натуральным образом душили до потери сознания тем самым черным поясом, а потом с помощью традиционных методов реанимации возвращали к жизни, то есть исполняли примерно те самые приемы, которые демонстрировали юные семинаристы гостям Русской православной духовной миссии, но только век назад это никого не шокировало.
Теперь попробуйте представить, как выглядели тренировки в дзюдо сто лет назад, да еще когда один из партнеров являлся представителем страны вероятного противника. Ведь нельзя забывать о том, что в Кодокане учились многие японские военные, разведчики, диверсанты, сражавшиеся против нас в Русско-японскую войну, братья и сыновья погибших на русском фронте японских солдат и офицеров. И тут — русский на татами. Подарок судьбы, словно специально предназначенный для мести. Вспомним слова Д. М. Позднеева о том, что японцы подозревали архиепископа Николая в шпионаже. Это были не пустые угрозы, и не только глава Русской миссии рисковал головой: приехавшего вскоре после войны на родину преподавателя японского языка в Восточном институте Владивостока Маэда Сэйдзи посреди Токио, чуть ли не на виду у всех, зарезал ультраправый фанатик. В десяти минутах ходьбы от семинарии, перед станцией Мансэйбаси, после Русско-японской войны был открыт грандиозный памятник обожествленному разведчику и выпускнику Кодокана, капитану Хиросэ Такэо, которого разорвало русским снарядом во время попытки совершения диверсии под Порт-Артуром. Доктор Кано посмертно пожаловал своему ученику-разведчику 6-й дан дзюдо. Василий должен был не раз проходить мимо этого памятника и наверняка задумывался о том, где он — русский парень с Сахалина — находится, зачем он здесь и какова будет его дальнейшая судьба, кто друзья, а кто — враги… Но он с фантастическим упорством снова и снова шел в Кодокан, чтобы снова бороться и снова побеждать.
15 июня 1913 года, за неделю до выпуска из семинарии, Василий Сергеевич Ощепков стал первым известным нам русским и четвертым европейцем в истории, получившим начальную мастерскую степень — 1-й дан (сёдан) по системе Кодокан-дзюдо (на то время вершиной считался 5-й дан, и лишь несколько человек обладали 6-м, да еще посмертно награжденный им подполковник Хиросэ)[103]. М. Н. Лукашев рассказывает, что Ощепков долгие годы хранил вырезку из японского журнала со статьей, где было сказано: «Русский медведь добился своей цели». И даже на родине героя, в России, одна приморская газета посвятила этому подвигу несколько строк: «…Благодаря своим выдающимся способностям, отмеченным самим основателем школы Кано Дзигоро, чрезвычайно быстро, в шесть месяцев, достиг звания “сёдана”, то есть учителя первой степени, и получил отличительный знак “черный пояс”»[104].
Много лет спустя другой «белый» ученик школы Кодокан Эрнст Джон Харрисон вспоминал:
«Еще одним крепышом, связанным с кодокановской страницей моей жизни, был юный русский из Владивостока по фамилии Ощепков.
Ощепков, который завоевал свой черный пояс приблизительно в то же время, что и я сам, приехал в Японию в возрасте десяти с чем-то лет в качестве студента знаменитой православной семинарии при русском кафедральном соборе на Суругадай в Токио… Хотя и церковь, и семинария изначально предназначались главным образом для ведения проповеднической деятельности среди японцев, в семинарии всегда имелось несколько свободных вакансий для юных русских, желавших изучать японский язык… От всех подобных кандидатов требовали носить японскую одежду и жить по-японски.
Ощепков показал себя весьма способным студентом и уже вскоре мог говорить и читать на японском языке, почти как на родном. Эти достижения в сочетании с блестящими физическими данными сослужили ему хорошую службу, когда он поступил в школу Кодокан, и он бросился в дзюдо, как утка в воду, быстро получив ранг седан. Он был грозным противником на всех аттестационных соревнованиях и обычно набирал три-четыре победы, прежде чем уступал место на мате следующему борцу. В конце концов он вернулся во Владивосток, где открыл свое собственное додзё и где я снова встретился с ним, когда в свою очередь переехал из Дай Ниппон в эти северные дебри…
Я не могу сказать, как повлияла на судьбу Ощепкова революция, но он всегда сторонился политики, и остается только надеяться, что его энергичная и многообещающая карьера не была оборвана на полдороге каким-нибудь расстрельным взводом ранним утром какого-то зябкого восточносибирского утра»[105]…
Неделю спустя Ощепков сдавал другие выпускные экзамены. В программе значилось уже восемь предметов из области японской словесности: «Японская грамматика», «Японская хрестоматия», «Японское чистописание», «Японское сочинение», «Теория японской словесности», «Чтение японских писем», «Перевод японских газет» и «Китайская письменность». По трем из этих предметов Ощепков получил оценки «Отлично хорошо (5)», а по остальным «Очень хорошо»[106]. Василий окончил Кодокан и семинарию одновременно и одинаково триумфально. Закончилось невероятно тяжелое отрочество, сменившее драматическое детство, и казалось, что впереди Васю Ощепкова ждут только юность, любовь, новые победы и светлое будущее. На самом же деле всего лишь закончилась эпоха восхождений на японские вершины. Наступало время настоящих испытаний.
Глава шестая
ВАСИЛИЙ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ
Почему-то для многих писавших и, наверно, тех, кто еще будет писать об Ощепкове, очень важным является снова и снова указать, что судьба сироты-семинариста обязательно была связана с кем-нибудь из сильных мира сего. Один журналист прямо так и написал: «Дальнейшая судьба Василия была решена императором Николаем II. Да-да, именно так». Нет, конечно, это не так. То, что самодержец в 1903 году подписал указ о создании в России контрразведки, вовсе не значит, что таким образом он лично решил судьбу сахалинского сироты, о котором православный монарх слыхом не слыхивал и который в то время, скорее всего, учился в училище на забытом богом краю империи. Судьба каждого человека, да еще отдаленного от сфер принятия решений, не настолько прямо зависит от них, и рука императора для обычных людей далеко не всегда «десница судьбы», все не так линейно, как бы этого ни хотелось тем, кто млеет от одного упоминания царей, генсеков, президентов, генералов.
Василий Ощепков прожил довольно сложную, хотя и очень короткую жизнь, в которой ему помогали многие, а в юности — особенно много, и часто его судьба зависела от решений других людей, но и тогда это были совсем иные персонажи, без эполетов и корон, те, кто непосредственно окружал Василия, а не умозрительные обитатели дворцов из Санкт-Петербурга. Если кто из вершителей судеб и сыграл роковую роль в его жизни, то это был совершенно другой человек, и произошло это много позже — в самом конце этой странной, немного путаной и трагической биографии. Пока же будущим Василия занимались те, кто был ближе к нему: опекуны и архиепископ Николай Японский.
Не сохранилось никаких сведений, ни единого документа о том, какую конкретную роль в жизни Василия сыграли его крестные отец и мать, упомянутые в записи о его крещении. Нет никаких свидетельств о том, кем стал для Ощепкова загадочный учитель В. Костров. Емельян Владыко, как мы помним, сложил полномочия опекуна с февраля 1912 года. В чем эти полномочия заключались, толком неясно. Утверждение о том, что он и после этого пересылал какие-то деньги Василию в Токио, пока ничем не подтверждено. Тем более непонятно, откуда взялись версии некоторых авторов о том, что именно этими деньгами Ощепков оплачивал свое обучение в Кодокане, — никто и никогда не ссылался на документы, подтверждающие это, но это довольно распространенное предположение.
103
Первым иностранцем-обладателем черного пояса Кодокана стал американец (его мать была японкой) Дэвид Т. Уид (David Т. Weed), профессор университета Кэйо, который получил 1-й дан в 1910 году. Вторым — английский журналист, автор знаменитой и интереснейшей книги «Fighting Spirit of Japan» («Боевой дух Японии»), вышедшей первым изданием в Йокогаме в 1913 году, Эрнст Джон Харрисон (Е. J. Harrison), удостоенный 1-го дана в 1911 году. Третьим — англичанин, будущий секретарь знаменитого лондонского общества дзюдо «Будоквай» («Budokwai») В. Э. Стире (W. Е. Steers), получивший 1-й дан в 1912 году.