— Чертова ворона, — пробормотал Эдди, вспомнив хищный клюв, выбиравший из земли его семена.
Вот уже который раз он удивлялся собственной ловкости. Как же это ему удалось в два счета назначить свидание? Теперь же все стало ясно. Внезапность. Быстрота и натиск. Ты подплываешь к девушке, лениво лежащей на плотике посреди озера, смотришь на нее, такую пухленькую в голубом купальнике, а она поднимает на тебя серьезные глаза, в которых отражаешься ты, блестящий от воды, с цыплячьей безволосой грудью, и тут тебя внезапно прорывает:
— Похоже, ты не особенно занята завтра вечером, верно?
Ты сам не знаешь, с чего вдруг завел этот разговор, зато она сразу все понимает:
— Ну да, Эдди, так и есть. Часиков в восемь, ладно?
А ты, кивнув, срываешься обратно в воду. Дело сделано.
И все же эти семена редиса — воронья еда, этот лишний десятицентовик…
Из дома вышел Лоренс, очень чистенький и прилизанный в шортах цвета хаки и белой рубашечке. Он сел рядом с Эдди, непрерывно работая пальцами.
— Ужасно хочется клубничного мороженого с содовой, — вздохнул брат.
— Деньги есть? — с надеждой поинтересовался Эдди.
Лоренс покачал головой.
— Значит, никакого мороженого с содовой, — заключил Эдди.
Лоренс серьезно кивнул.
— А у тебя? — в свою очередь, спросил он.
— Кое-что имеется, — осторожно ответил Эдди и, сорвав виноградный лист, смял его в ладонях и стал критически разглядывать.
Лоренс ничего не сказал, но Эдди ощутил напряжение, растущее, словно опухоль.
— Нужно экономить, — резко пояснил он. — Иду на свидание, а в кармане всего тридцать пять центов. Откуда мне знать, вдруг ей взбредет в голову попросить банановый сплит[3]!
Лоренс снова кивнул в знак того, что все понимает, но уголки рта опустились, и печаль приливной волной омыла его лицо.
Они долго сидели в неловком молчании, прислушиваясь к шелесту виноградных листьев.
— Пока я упражнялся, — вдруг выпалил Лоренс, — все время думал: хочу клубничное мороженое с содовой, хочу клубничное мороженое с содовой…
Эдди резко вскочил.
— А-а-а, пойдем-ка отсюда. Прогуляемся к озеру. Может, там кого встретим.
Они молча направились через поля к озеру. Лоренс продолжал механически сгибать и разгибать пальцы.
— Да прекрати же! — прикрикнул Эдди. — Не надоело?
— Но это полезно для пальцев. Расслабляет.
— Меня от тебя тошнит.
— Ладно, — согласился Лоренс, — не буду.
Они снова тронулись в путь. Лоренс едва доставал Эдди до подбородка, худенький, аккуратный, с темно-рыжими волосами, откинутыми назад с высокого розового лба. По пути он насвистывал, и Эдди слушал брата с плохо скрытым уважением.
— Неплохо, — признал он. — Совсем неплохо.
— Это из второго фортепьянного концерта Брамса, — сообщил Лоренс, на секунду прерывая свист. — Легкая мелодия.
— Ну и надоел ты, — пробормотал Эдди, — как чирей в заднице.
На озере не было ни души. Плоское, невозмутимо спокойное, оно простиралось на многие мили, как огромная голубая чаша. На другом берегу темнел лес.
— Никого, — удивился Эдди, глядя на неподвижный плотик на воде. — Вот и хорошо. Вечно здесь народу до чертиков.
Он внимательно обшаривал глазами каждый уголок, вплоть до самых дальних.
— Как насчет того, чтобы покататься на лодке? — осведомился он.
— Но у нас нет лодки, — резонно возразил Лоренс.
— Я тебя не об этом спрашиваю. Хочешь поработать веслами?
— Неплохо бы, но у нас…
— Заткнись! — перебил Эдди и, взяв Лоренса за руку, повел сквозь высокую траву к самой кромке воды, где была пришвартована старая плоскодонка. Вода лизала высокие борта, выкрашенные красной, выцветшей от времени краской. На дне лежала пара тяжелых весел.
— Прыгнешь, когда прикажу, — бросил Эдди.
— Но она чужая.
— Ты хочешь покататься или как?
— Да, но…
— Тогда прыгай, когда дам знак.
Лоренс предусмотрительно снял сандалии и носки, пока Эдди сталкивал лодку в воду.
— Давай! — позвал Эдди.
Лоренс прыгнул. Лодка заскользила по гладкой поверхности. Эдди старательно греб, пока они не выбрались из тростника.
— Ничего, а?
Эдди нажал на весла.
— Чудесно! — с энтузиазмом отозвался Лоренс. — Так мирно, спокойно.