Читать онлайн "Осип Мандельштам: Жизнь поэта" - Лекманов Олег Андершанович - RuLit

Десятого декабря 1936 года, на исходе конституционных торжеств, московский Большой театр показал оперу Н. А. Римского—Корсакова «Садко».[850] Но еще на неделю раньше лезгинский поэт Сулейман Стальский опубликовал в «Правде» свое воображаемое выступление на съезде, принимавшем Конституцию. Это была стихотворная здравица Сталину, одна из причудливых строф которой, как кажется, могла спровоцировать Мандельштама вспомнить о Садко в стихотворении «Из—за домов, из—за лесов…»:

Ты из пучин морских досталНародной мудрости коралл,И тот коралл нам в руки дал,Как знак побед в борьбе великой.[851]

Подсвеченное всеми этими газетными подтекстами, стихотворение Мандельштама может быть прочитано как звуковой привет новой Конституции из глубины былинной, оперной русской древности.

Тем не менее нужно признать, что злободневная газетная тема в стихотворении «Из—за домов, из—за лесов…» затушевана. Не знай мы о том, что Мандельштам работал над ним 6–9 декабря 1936 года, приурочить стихотворение ко дню принятия сталинской Конституции было бы весьма затруднительно. Еще труднее с помощью отсылок к газетному материалу прояснить остальные Мандельштамовские стихотворения декабря 1936 года – января 1937 года.

Интенсивное возвращение «газетной» образности в стихи Мандельштама пришлось на вторую половину января – первые числа февраля 1937 года. И связано это было с работой поэта над большим стихотворением о Сталине «Когда б я уголь взял для высшей похвалы…», в домашнем обиходе получившим заглавие «Ода».

Здесь о принятии Конституции, которое, по—видимому, послужило основным актуальным поводом к написанию всего стихотворения, отчетливо говорится уже в седьмой—восьмой строках:

Я б рассказал о том, кто сдвинул мира ось,Ста сорока народов чтя обычай.

М. Л. Гаспаров, комментируя эти строки, отметил, что «политический термин „ось Берлин – Рим“» прочно вошел в газетный лексикон начиная с 1936 года.[852] Частное дополнение: заглавие «Ось мира» носила статья Анатолия Канторовича, напечатанная в «Известиях» 26 февраля 1937 года.[853]

Не менее важно обратить внимание на то обстоятельство, что тема «ста сорока народов» Советского Союза, совокупно принимающих сталинскую Конституцию, – одна из ключевых для советской прессы этого времени. Так, «конституционный» праздничный номер «Правды» открывался передовицей «Живет и здравствует дружба народов СССР»,[854] а далее следовала обширная подборка материалов, помещенная под шапкой: «Народы СССР единодушно одобряют сталинскую Конституцию».[855]

Наверное, не будет натяжкой предположить, что с темой братской дружбы между народами СССР, в очередной раз выдвинувшейся на первые полосы советских газет благодаря принятию союзной Конституции, не в последнюю очередь связано подчеркивание грузинского происхождения Сталина в следующих строках «Оды»:

И я хочу благодарить холмы,Что эту кость и эту кисть развили:Он родился в горах и горечь знал тюрьмы.Хочу назвать его – не Сталин, – Джугашвили![856]

Со сходными целями грузинское происхождение вождя обыгрывали многие поэты, обращавшиеся к сталинской теме в дни принятия Конституции, например, Николай Заболоцкий в «Горийской симфонии», напечатанной в «Известиях»,[857] а также Георгий Леонидзе в стихотворении, прочитанном им в качестве речи на VIII съезде Советов по—русски и по—грузински:

Колыбель там твоя качалась,Твой букварь лежал в доме том,Там ты выкован крепче стали,Чтобы Сталиным стать потом.[858]

Газетные репортажи наряду с кинохроникой, портретами, фотографиями и плакатами использовались Мандельштамом при вкраплении в стихотворение «Когда б я уголь взял для высшей похвалы…» черт внешнего облика вождя. В частности, на сталинской «кисти» (ср. у Мандельштама: «Что эту кость и эту кисть развили») акцентировал читательское внимание, описывая речь отца народов о новой Конституции, Борис Агапов: «Иногда он делал короткое движение кистью руки, как бы говорил: „вот видите, товарищи, вот в чем дело“».[859] Мандельштамовской строке «Лепное, сложное, крутое веко» находится соответствие в газетной заметке Алексея Толстого все о том же выступлении вождя на съезде: «веки внимательных глаз приподняты».[860] Отыскивается у Толстого и параллель к Мандельштамовской строке «Я б поднял брови малый уголок»: «Брови поднялись двумя изломами».[861]

Конечно, мы не собираемся доказывать, что подсобным материалом для Мандельштамовской «Оды» послужили только те публикации советской печати, где рассказывалось о принятии новой Конституции. Облик Сталина складывался в стихотворении Мандельштама из отобранных и особым образом обработанных штампов эпохи, в том числе из чрезвычайно популярных в то время экфрасисов – словесных описаний портретов и плакатных изображений вождя. Сравним, например, самое начало Мандельштамовского стихотворения:

Когда б я уголь взял для высшей похвалы —Для радости рисунка непреложной,—Я б воздух расчертил на хитрые углыИ осторожно и тревожно, —

со следующим микрофрагментом очерка Валентина Катаева 1935 года о строительстве московского метро: «Сталин и Каганович шагали в ногу навстречу нам, над нами, из белого воздуха громадного плаката».[862] Главным же иконографическим источником для Мандельштамовских строк:

Он свесился с трибуны, как с горы, —В бугры голов. Должник сильнее иска,Могучие глаза решительно добры,Густая бровь кому—то светит близко, —

скорее всего послужила не фотография Сталина «на трибуне (над съездом Советов, принимающим обнадеживающе—демократическую конституцию)» и не популярная картина А. Герасимова «Ленин на трибуне» (как полагал М. Л. Гаспаров),[863] а групповая фотография «правдинского» корреспондента Н. Кулешова «Товарищ Сталин пожимает руку членам делегации от жен инженерно—технических работников от легкой промышленности, приветствовавшей совещание от жен командиров Рабоче—крестьянской Красной армии». Эта фотография в конце декабря 1936 года обошла все советские газеты.[864]

Можно тем не менее констатировать, что одна из настойчиво повторяющихся в стихотворении Мандельштама портретных деталей облика Сталина – его добрая улыбка – окончательно закрепилась в реестре канонических примет советского изображения отца народов именно после его речи на VIII съезде Советов. В этой речи, напомним, прозвучала знаменитая сталинская шутка о буржуазных критиках новой Конституции, немедленно и с умилением подхваченная советскими средствами массовой информации. Приведем здесь лишь небольшую подборку цитат, показывающую, как отлаженно реагировала советская пресса на малейшее изменение выражения сталинского лица, на самое крохотное оживление его речи: «Ну, и смеху же было в зале, когда товарищ Сталин давал этим „критикам“ отповедь. Все смеялись. И товарищ Сталин смеялся».[865] «В черных волосах седина, тень от усов прикрывает улыбающийся рот».[866] «Медленно приближается громадный портрет. Кто не знает этого прекрасного лица? Оно приветливо улыбается знакомой мудрой и доброй улыбкой».[867] Сравним у Мандельштама: «И мужество улыбкою связал», а также: «Он улыбается улыбкою жнеца / Рукопожатий в разговоре».