«Значит, я могу ехать куда хочу?» – спросил он. Дежурный рявкнул – они всегда рявкали, это был их способ разговаривать с посетителями – и мы поняли, что О. М. вернули свободу».[908]
Мандельштамы спешно упаковали пожитки и уехали в Москву. Здесь их ждала встреча с Анной Ахматовой, гостившей у семьи Ардовых в писательском доме в Нащокинском переулке. «Осип был уже больным, много лежал, – вспоминала поэтесса. – Прочел мне свои новые стихи, но переписывать не давал никому. Много говорил о Наташе (Штемпель), с которой дружил в Воронеже. <…> Одна из двух комнат Мандельштамов была занята человеком, который писал на них ложные доносы (речь идет об очеркисте Николае Костареве, подселенном в квартиру Мандельштамов в их отсутствие. – О. Л.), и скоро им стало нельзя показываться в этой квартире».[909] Тем не менее первоначально настроение четы Мандельштамов было приподнятым.
Лиля (Еликонида) Попова, с которой Осип Эмильевич и Надежда Яковлевна об эту пору общались почти ежедневно, в начале июня 1937 года писала Владимиру Яхонтову: «Как я провожу время? Большую часть времени у Мандельштамов. Союз <писателей> их поддерживает, дает деньги, Осипа Эм<ильевича> лечат врачи, на днях стихи его будут заслушаны в Союзе, на специальном собрании. <…> Они очень привязались ко мне („всеми любимой, всеми уважаемой“). Осип Эмильевич, если не ошибаюсь, вздумал „открыть“ меня. Но об этом поговорим по приезде, в этом я еще плохо разбираюсь, но кажется, в ссылке он помолодел лет на двадцать, выглядит хулиганистым мальчишкой и написал мне стихи, которые прячет от Надежды Яковлевны (!!). Если там вековые устои рушатся, то я об одном молю, чтоб не на мою голову».[910]
Читая эти оптимистические строки, необходимо принимать в расчет, что красавица Лиля Попова была фанатической поклонницей Сталина и всех его начинаний. «Сталинисткой умильного типа» спустя годы назовет ее Надежда Яковлевна.[911] А Осип Мандельштам завершил стихи, о которых Попова упоминает в письме Яхонтову, таким ее портретом:
Четвертым—пятым июля 1937 года датировано еще одно стихотворение, обращенное к Лиле Поповой, «Стансы». Оно состоит из десяти строф. Каждая из первых четырех строф вводит новый «газетный» мотив. Два из них уже выявлены нашими предшественниками; на два попробуем указать мы:
Комментаторами уже замечено, что в строке «Вот с приговором полоса» из зачина «Стансов» подразумевается номер «Правды» от 12 июня 1937 года. На первой странице этого номера газеты большими буквами сообщалось о смертном приговоре по делу Тухачевского, Уборевича, Якира и других крупных советских военачальников: «Вчера Верховный суд Союза ССР приговорил к расстрелу восемь шпионов, находившихся на службе у военной разведки одного из иностранных государств. Разгром военно—шпионского ядра – признак силы великого Советского государства и большой удар по поджигателям войны и их планам расчленения СССР и восстановления власти помещиков и капиталистов».[912]
В двух заключительных строках второй строфы «Стансов» (как тоже отмечалось комментаторами) речь идет о сборной команде Страны Басков, «в которой были 9 бойцов—республиканцев», приехавшей «в Москву в июне 1937» года,[913] если точнее – восемь бойцов, приехавших 16 июня.[914] Сборная Страны Басков провела с ведущими московскими и ленинградскими футбольными командами несколько матчей; 5 июля, то есть в тот день, каким датированы Мандельштамовские «Стансы», состоялся матч сборной Страны Басков с московским «Динамо», о чем «Правда» поместила специальную заметку.[915] Пафосом, сходным с Мандельштамовским, окрашен, например, следующий фрагмент отчета Льва Кассиля о матче сборная Страны Басков – «Локомотив»: «У наших гостей двойная слава. Восемь из них были игроками знаменитой национальной сборной команды, защищавшей цвета Испании в самых ответственных международных матчах. Но есть еще одно обстоятельство, и вот оно—то делает баскских товарищей близкими, родными, знакомыми нам, – все они дрались на фронтах республики. И если в команде Страны басков не хватает 2–3 прославленных игроков, то это потому, что славные бойцы футбольного зеленого поля сложили свои смелые головы на поле битвы».[916]
В третьей строфе «Стансов» специального комментария требует не очень понятная первая строка:
Загадка отгадывается просто и предельно конкретно: подразумевается вовсе не грядущая мировая революция, как это может показаться без чтения прессы соответствующего периода, а советский павильон на международной выставке «Искусство и техника в современной жизни», открывшейся в Париже 24 мая 1937 года. 1 июля павильон посетил Ромен Роллан, о чем «Правда» бравурно писала в номерах от 2–го и 3–го числа.[917] Приведем также фрагмент из репортажа И. Маньэна, напечатанного в «Правде» 1 июля. В этом репортаже особое внимание было уделено скульптуре В. Мухиной «Рабочий и колхозница», изготовленной специально для советского павильона Парижской выставки: «По общему мнению, СССР оказался на высоте науки и цивилизации. Советский павильон, находящийся у входа на большую трассу Трокаде—ро, приковывает внимание посетителей монументальной группой, возвышающейся над ним. Группа в радостном порыве стремится вперед».[918]
В четвертой строфе «Стансов» с помощью привлечения газетного материала должно быть прокомментировано одно, но ключевое слово последней строки:
Тут подразумевается опять же не абстрактная коллективная защита Сталина от гипотетических врагов, а вполне конкретная акция, Сталиным инициированная: 2 июля 1937 года «Правда» напечатала правительственное постановление «О выпуске «Займа Укрепления Обороны Союза ССР»»,[919] которое затем в течение нескольких дней обсуждалось и восхвалялось на страницах всех советских газет. В частности, 4 июля «Правда» опубликовала большую подборку материалов «Подписка на заем развертывается по всей стране».[920]
Мы видим, что в «Стансах» Мандельштам отреферировал новости текущей политической и общественной жизни весьма оперативно, хотя и не везде со скоростью репортера. С понятными оговорками его стихотворение правомерно было бы сравнить с обзором знаковых событий в стране приблизительно за месяц, выполненным по главной государственной газете – «Правде».
910
Цит. по: Швейцер В. А. Мандельштам после Воронежа // Вопросы литературы. 1990. № 4. С. 236.
912
Правда. 1937. 12 июня. С. 1. См. здесь же подборку материалов: «Шпионов, презренных слуг фашизма, изменников Родине – расстрелять!» См. также: Не дадим житья врагам Советского Союза. Письмо советских писателей [о Тухачевском, Якире, Уборевиче и др. ]//Литературная газета. 1937. 15 июня. С. 1. Ср., например: Мец А. Г. Комментарии // Мандельштам О. Полное собрание стихотворений. С. 657.
914
См.: Испанские футболисты прибыли в СССР. [Редакционная заметка] //Правда. 1937. 16 мая. С. 6.
915
«Динамо» – Страна Басков. Сегодня на стадионе «Динамо». [Редакционная заметка] // Правда. 1937. 5 июля. С. 6. См. также: Матч Сборная Басков – «Локомотив». [Редакционная заметка] // Известия. 1937. 24 июня. С. 4; Соловьев В. Футбольный матч Страна Басков – Ленинград//Правда. 1937. 1 июля. С. 6 и др.
917
Ромэн Роллан в советском павильоне. [Редакционная заметка] // Правда. 1937. 2 июля. С. 5; Редакционная заметка>. На парижской выставке. Ромэн Роллан о советском павильоне//Правда. 1937. 3 июля. С. 5. В течение двух месяцев советские газеты регулярно рапортовали об успехе советского павильона на парижской выставке. См., например: Блок Ж—Р. Письма из Парижа. Вокруг выставки // Известия. 1937. 12 мая. С. 4; Что Советский Союз покажет на международной Парижской выставке. [Подборка материалов]//Правда. 1937. 16 мая. С. 6; Агапов Б. Через неделю в Париже //Известия. 1937. 18 мая. С. 4; Сегодня открытие всемирной выставки в Париже. [Редакционная заметка] // Известия. 1937. 24 мая. С. 4; Москвич. Советская книга на Парижской выставке // Литературная газета. 1937. 26 мая. С. 3 и многие другие.
918
Маньэн И. На Парижской выставке. Демонстрация труда и мира // Правда. 1937. 1 июля. С. 5.
920
Там же. 4 июля. С. 1. См. также, например, на первой странице «Правды» от 3 июля 1937 года подборку материалов «С огромным подъемом трудящиеся подписываются на заем» и редакционную передовицу «Заем укрепления обороны нашей Родины».