— И когда ты успела?
— Долго ли, умеючи?
Волчица смотрит на меня сквозь полуопущенные ресницы, довольная произведенным эффектом.
Все-таки, осуществила неизбывную страсть к улучшению породы. Что ж, могу только похвалить. А для заметания следов наверняка воспользовалась своими излюбленными «духами», которые в соответствующей концентрации быстро и надежно гасят у партнера память о нескольких последних часах жизни. Вспомнить можно, но только в том случае, если случайные любовники встретятся и окажутся в объятиях друг друга вновь. А повторной близости Смотрительница Внешнего Круга Стражи не практикует. Во избежание сложностей и возникновения взаимных претензий.
Растерянно тру лоб, собираясь с мыслями. И когда беглянки возвращаются домой, требую:
— Чур, если в помете будет рыженький, возьму себе!
Лэни растерянно распахивает глаза:
— Зачем, dou?
— Как это, зачем? Мне ведь полагается личный слуга, разве нет? А с такой родословной…
— А почему именно рыженького хотите взять?
— Значит, по второму пункту возражений нет?
Лиловый взгляд обиженно темнеет:
— Вы ожидали отказа? Именно от меня?
Ну вот. Доигрался. Подумать только, как легко мне удается задеть чувства волчицы! Странное умение я приобрел. Или же…
Едва удерживаюсь от желания залепить самому себе подзатыльник. Неужели с каждым днем существования я только тупею? Если собеседник горячо реагирует на каждую мою фразу, неважно, шутливую или серьезную, это означает одно: он открыт. Полностью. И разумом, и сердцем. А в такой ситуации любое неосторожное слово может нанести смертельный удар. Вот и Лэни… Признавая за мной наследственное право призвать на службу оборотня, несказанно огорчилась, когда из нелепой шутки сделала горький вывод: я плохо о ней думаю. На самом деле все совсем не так, но… Только бы не упустить момент!
— Послушай меня внимательно, Смотрительница. И смотри прямо в глаза! Я знаю: ты не откажешь. И никто другой не откажет, если речь идет о правах, принадлежащих мне с рождения. Но еще лучше я знаю, что моя прихоть может обернуться болью. И для меня, и для… моей игрушки. Тем более, если брать ее против воли. Поэтому можешь не волноваться: я не собираюсь заводить слуг. Обойдусь своими силами, как обходился до сих пор. А это… Была всего лишь шутка. Я ясно объяснил?
Волчица, все время монолога старательно выполняющая мой приказ по удержанию взгляда, немного успокоилась: по крайней мере, черты лица вернулись к прежней мягкости. Но я слишком рано радовался, потому что вдохом спустя услышал закономерный вопрос:
— А если вам предложат службу по доброй воле? Вы ее примете?
Неприятный поворот беседы. Не люблю темы про «доброе» и «недоброе». Ненавижу.
— Я подумаю.
В ответ на уступку следует настойчивое повторение:
— Но примете?
Щедро поливаю сливочным соусом тонкий, почти прозрачный блинчик и скатываю в трубочку.
— Видишь ли, милая… Отношения «хозяин-слуга» слишком сложны, чтобы устанавливать их, не подумав хотя бы чуть-чуть. Допускаю, кто-то может сойти с ума настолько, что напросится мне в услужение. И если это произойдет, что ж… Мы будем вместе решать, куда двигаться: назад или вперед.
— Но ведь можно шагнуть и в сторону, — тихо замечает Лэни.
— Можно. Но опять-таки, по обоюдному согласию. Все понятно?
— Вполне.
— Ты больше не обижаешься?
— Разве я обижалась?
— А кто только что дул губы?
Кусаю блинчик. Вкусно, фрэлл подери!
— Я вовсе не…
— Хорошо, забудем. Как ты себя чувствуешь?
Она нежно улыбается.
— Замечательно.
— И славно! Присмотришь за Ирм?
— Конечно, dou, Вы могли и не приказывать.
— Вообще-то, я прошу.
Как ни стараюсь говорить небрежно, но волчица улавливает в моих словах лишнюю сухость и сконфуженно опускает взгляд. Правда, ненадолго:
— Вы собираетесь уйти?
— Почему ты так решила?
— Просите присмотреть… Если бы оставались, лишние надзиратели были бы не нужны.
Ну да, конечно. Проговорился. Теперь придется рассказывать все, как на духу, иначе Лэни начнет собственное «расследование», от которого я схлопочу одни только упреки и неприятности.
— Я хочу встретиться с матерью девочки. Ты не спросишь, зачем?
— Думаю, я знаю.
— Вот как? — Удивленно сдвигаю брови. — Изложи свою версию.
— Вам нужно получить право на byer-rat [12]. Я угадала?
— Честно говоря, милая, я не ставил перед собой именно такой цели. То есть, ставил, но не собирался достигать, сметая все преграды на пути. Получится, так получится. Не получится, жалеть не буду.
12
byer-rat — дословно, «второй родитель». Обычай, по которому можно получить право участвовать в судьбе того, с кем не связан родственными узами. Используется довольно редко, и в силу этого наделяется чрезмерно большим значением, тогда как на деле присвоение звания «второго родителя» означает лишь то, что заботы о здоровье и благополучии ребенка возлагаются на кого-то, кроме отца и матери, которые, в свою очередь, эти самые заботы частично с себя снимают. Но не надо путать byer-rat с усыновлением, поскольку права передаются на ограниченное время для совершения какого-либо действия. В древности «вторым родителем» назначался, например, лекарь, которому поручалось лечение ребенка. В таком случае, во-первых, родители не несут ответственности перед богами за возможную гибель своего отпрыска, а во-вторых, сам лекарь, исполняя роль «отца», с одной стороны, имеет полное право поступать, как подсказывает ему разум, а с другой — обязательно прислушивается к голосу сердца, дабы не навредить.