Только соотносясь с внутренним, человек приходит к занятию позиции.
Рис. 4.
Чтобы суметь ответить, Person в любом случае необходимо занять позицию по направлению либо вовне, либо вовнутрь (на рисунке это изображено двумя стрелками).
Открытость персонального Я.
Рис. 5.
Занятие позиции привносит в диалог определенность и устойчивость, а никогда не прекращающаяся открытость персонального Я[22] ведет к проницаемости и постоянно сохраняющейся готовности слышать запрос.
Рис. 6. Экзистенциально-аналитическая базовая теорема: диалогическая открытость Person вовнутрь и вовне
Горизонтальные стрелки изображают перетекающую благодаря открытости (целенаправленную и ненаправленную, спонтанную) информацию. Через нее происходит (внутреннее) постижение себя, а также постижение нас извне (хочет того человек или нет). Динамику персональной ситуации обобщенно можно описать так:
Быть Person означает быть открытым как по отношению к внешнему миру (к запросу, идущему от ценностей), так и по отношению к внутреннему миру (к запросу, идущему от собственного чутья или совести). Чтобы прийти к самому себе, человеку нужен как он сам, так и другой.
Что стоит за понятием персональной ситуации и каковы ее последствия. Понятие персональной ситуации выводится из принятого в экзистенциальном анализе антропологического представления о человеке, что имеет определенные последствия для экзистенции и отношений человека.
Антропологическая подоплека персональной ситуации. Чтобы понять, что стоит за вышеприведенными схемами, обратимся к некоторым авторам. Макс Шелер (1913–1916; 1928) и Мартин Хайдеггер (1927) охарактеризовали человека как открытое миру существо. Человек находится в непрерывном взаимообмене с миром и немыслим без постоянной связи с миром (рис. 7).
Виктор Франкл (1979) сравнивал человека с открытым сосудом, готовым к тому, чтобы «вбирать» в себя мир и находиться с ним в постоянном обмене. Согласно Карлу Ясперсу и Мартину Буберу, к сущности «открытой системы», которую представляет собой человек, относятся коммуникация Gaspers, 1932, 1948) и речь (Buber, 1973).
Рис. 7. Person как открытая миру сущность
С точки зрения экзистенцанализа мир не является недостижимым. Экзистенциально-аналитическое понимание человека противостоит монадологии Г. В. Лейбница (Leibnitz, 1714), согласно которой человек является неделимой монадой, достижимой только для творца, но не для мира. С точки зрения монадологии когда человек «воспринимает» внешний мир, он видит лишь проекции собственного внутреннего мира, лишь проекцию вовне себя самого, своих внутрипсихических процессов. Тем самым он всегда оказывается отброшенным к самому себе. Настоящего взаимообмена с миром не происходит; «ты», «другое» недостижимо, человек общается только со своим собственным представлением о другом (рис. 8).
С монадологическими представлениями мы имеем дело всякий раз, когда утверждается, что та или иная самостоятельная реальность недостижима для человека и он может заниматься либо своими проекциями, либо созданными им конструктами.
Рис. 8. Согласно монадологическим представлениям, для человека не существует подлинного диалога и подлинной встречи с другими, поскольку он замкнут в своем собственном мире
С точки зрения экзистенцанализа человек, взятый отдельно от других, неполноценен. Экзистенцанализ противостоит также тем концепциям, в которых человек рассматривается как самодостаточное существо (поскольку он совершенный, полноценный, цельный), способное оптимально развиваться в отдельности от мира. Именно такая картина человека в конечном итоге лежит в основе представления о том, что во время терапии клиент должен быть по возможности отгорожен от всех других и имеет право обсуждать то, что его волнует, только с терапевтом и ни с кем другим[23]. Обещание вести себя подобным образом в психоанализе долгое время фиксировалось в терапевтическом договоре[24]. Предполагается, что за счет такой отгороженности клиент должен стать на терапии более искренним и целостным, что должно облегчить его доступ к себе.
22
Хайдеггер (Heidegger, 1987, 94) называет это «стоянием в открытости» (Offenständigkeit).
23
С нашей точки зрения, именно такое представление о человеке стоит за «основным правилом» психоанализа, согласно которому пациент может высказывать все внезапно возникающие у него мысли только на терапии, что записано в терапевтическом контракте, «…не информировать всех других людей, желающих быть рядом или проявляющих любопытство. <…> Если мы настоятельно рекомендуем больному ко времени начала терапии посвящать в это как можно меньше людей, то тем самым мы в определенной степени защищаем его от множества недружелюбных влияний, от попыток отвратить его от проведения анализа» (Freud, 1912, 511f.).