При этом мировоззрение и миропонимание подавляющего большинства людей, их личностная культура познания, включая и представления о критериях истинности тех или иных утверждений, таковы, что в их психике просто нет основы для того, чтобы они могли от абстрактно-логического отрицания факта бытия Бога обратиться к рассмотрению гипотезы о бытии Бога по её жизненному существу.
Поэтому, не однократно упоминая гипотезу о бытии Бога в предшествующих главах в порядке уведомления о её существовании и о различиях, которые свойственны атеистическому и религиозному миропониманию, мы не могли рассмотреть её по жизненному существу до тех пора, пока не были рассмотрены структура психики личности, её взаимосвязи с Жизнью, организация обработки информации в психике, и на этой основе — методология познания, включая и вопрос о критериях истинности тех или иных утверждений.
5.7. Гипотеза о бытии Бога и практика жизни: вера как составляющая мировоззрения и миропонимания, нравственно-этическая обусловленность результатов познавательно-творческой деятельности
Для существования атеизма в современной культуре есть объективные (в смысле объективности статистики и исторических фактов) основания. Под воздействием межконфессиональных разногласий по богословско-догматическим и социологическим вопросам многие люди, не вдаваясь в существо разногласий, отрицают жизненную состоятельность веры и религии в принципе, объясняя наличие веры и религии в культуре человечества невежеством, субъективными заблуждениями, слабостью и неустойчивостью психики людей.
Мотивация их отказа от веры и религии проста и может быть выражена словами: «Если Всевышний — один единственный, и Он — не шизофреник, не интриган, не садист, то этот «плюрализм» взаимно отрицающих друг друга конфессионально-канонических мнений — не от Бога. Если Бог действительно есть, то Он бы пресёк существование этого «плюрализма» мнений и пресёк бы злодейства, которые на основе этого «плюрализма» во имя Его творятся на протяжении всей памятной истории. А раз Он не пресекает всего этого, то, стало быть, Он и не существует».
— Тем самым на Бога возлагается миссия быть верховным полицейским и инквизитором. Однако это — пример логики, близкой к «дьявольской», но не диалектичность познания жизни, поскольку:
Возможность того, что этот «плюрализм» мнений люди должны изжить сами методами познания Жизни и просвещения, а не путём возлагания по своему произволу на Бога — вопреки нормам этики — миссии полицейско-инквизиторского характера, — такого рода атеистами не рассматривается…
В результате «успехов» материалистической науки в области методологии познания на основе такой логики мы живём в такое время, когда большинству вопрос о доказательствах бытия (а равно и небытия) Бога известен по его освещению в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»[175] в завязке сюжета — в беседе Воланда с Берлиозом и поэтом Иваном Бездомным на Патриарших прудах:
«— Но, позвольте вас спросить, — после тревожного раздумья заговорил заграничный гость, — как же быть с доказательствами бытия Божия, коих, как известно, существует ровно пять?
— Увы! — с сожалением ответил Берлиоз, — ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования бога быть не может.
— Браво! — вскричал иностранец, — браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила Канта по этому поводу. Но вот курьёз: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!
— Доказательство Канта, — тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, — также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус[176] просто смеялся над этим доказательством».
После чего Берлиозу было предъявлено «седьмое доказательство» бытия Божиего от противного[177] — отступник от Бога, вопреки предостерегающей лекции по вопросам богословия и практики управления, которую ему и «поэту» прочитал Воланд, — попал под трамвай.
Действительно: все интеллектуально-рассудочные доказательства, а равно опровержения бытия Божия — вздорны. Разум всякого индивида ограничен, ограничены и знания: это — следствие ограниченности непосредственного мировосприятия человека на основе его собственных органов чувств (как вещественного тела, так и биополевых). Вследствие этого всегда есть то, что остаётся познавать не непосредственно чувствами, а опосредованно — интеллектуально-рассудочно, осмысляя обретаемое в чувствах и даваемое в Различение Свыше, — и принимать на веру свои собственные умозаключения и интуитивные озарения, а также и сведения, сообщаемые другими (по крайней мере на тот период времени, пока не сложится ситуация, в которой сработает принцип «практика — критерий истины»).
Отказ от составляющей веры в мировоззрении и миропонимании влечёт за собой их ущербность, т.е. неполноту, ограниченность:
По существу принцип«я никому, ничему и ни во что не верю» обязывает всякого, кто его провозглашает, единолично воспроизвести в очищенном от ошибок и заблуждений виде всю совокупность достижений культуры человечества в его историческом развитии, — но никто не способен подменить своей персоной всё человечество во всей череде поколений. Поэтому все люди обречены очень многое принимать на веру, даже если и провозглашают свою приверженность принципу «я никому, ничему и ни во что не верю».
Вера же позволяет расширить мировоззрение и миропонимание до границ Объективной реальности, будучи способной объять всё. Однако при таком подходе сразу же встаёт вопрос об истинности принимаемого на веру.
Принятие чего-либо на веру обладает своей спецификой: принятие на веру в качестве истины, а равно и отказ принять на веру в качестве истины ту или иную определённую информацию, определённый смысл — в конечном итоге (так же как и интеллект и интуиция, выражением которой на уровне сознания является вера) обусловлены в психике индивида его истинной нравственностью, поскольку информация, относимая к вере, и информация, относимая к интеллектуально обоснованной, не изолирована одна от другой, а взаимно дополняет одна другую в нравственно обусловленной алгоритмике психики личности, включающей в себя и интеллектуальную деятельность на уровне сознания индивида.
Однако бытие Бога — это не предмет веры. Это — предмет непрестанно подтверждаемого Богом в жизненном диалоге с человеком знания — показательного, а не доказательного по характеру своего происхождения, если соотноситься с методами выработки знаний в культуре человечества.
Бог даёт доказательство Своего бытия человеку на веру, а не на разум:
Доказательство бытия Божиего носит по его существу нравственно-этический характер и состоит в том, что Всевышний отвечает молитве верующего Ему тем, что обстоятельства его жизни изменяются соответственно смыслу его молитв тем более ярко и явственно, чем более он сам нравственно праведен и отзывчив Богу, когда Бог обращается к нему персонально через его совесть, сокровенный внутренний мир, через других людей, через памятники культуры или как-то иначе на языке жизненных знамений.
По сути дела доказательства бытия Бога, даваемые Им каждому, кто об этом попросит, подтверждает кораническое обетование, которое уже приводилось ранее: «А когда спрашивают тебя рабы Мои обо Мне, то ведь Я — близок, отвечаю призыву зовущего, когда он позовёт Меня. Пусть же они отвечают Мне и пусть уверуют в Меня, — может быть, они пойдут прямо!» (Коран, 2:182 (186) ).
Но единожды данное человеку Богом доказательство Его бытия — своеобразное, соответствующее неповторимости каждого человека, обстоятельствам именно его жизни, должно обязывать человека к выбору продолжения жизни в русле Промысла в диалоге с Богом по жизни. А кроме того, оно ставит его перед вопросами:
175
Анализ этого романа в материалах Концепции общественной безопасности см. в работе «“Мастер и Маргарита”: гимн демонизму? либо Евангелие беззаветной веры».
176
В этом фрагменте романа упомянут Давид Фридрих Штраус (1808 — 1874) немецкий теолог и философ-младогегельянец.