Аксинью в 16 лет изнасиловал отец, за что мать и брат его тем же днем забили насмерть, а сказали, с брички упал. Выданная замуж год спустя, она была в первый же день бита мужем до полусмерти, а после регулярно за то, что не девкой взял. К моменту связи с недорослем Гришкой схоронила годовалое дитя и считалась бывалой мужней бабой в двадцать лет. Бабку Гришки, турчанку, соседи-хуторяне запинали на сносях за ведьмовство, за что одного из них дед развалил пополам шашкой. Сословие сызмальства готовилось к бою, и к зрелым годам за каждым числилось не по одному убитому нехристю — что накладывало отпечаток, укрывая за хваленой удалью лютое зверство со спесью ко всем, кто не казак и лампасами не вышел. Гражданская распря всюду тлела по-своему, но на Дону была просто сигнальной ракетой к взаиморезне среди райских кущ и этнографических красот. Рубануть пленного, вздеть на вилы соседа, взводом пустить на хор польку-горничную было здесь плевым делом, и никого не терзал вопрос, отчего это в Мировую казаков в плен не брали.
Не терзал он и режиссера Урсуляка, потому что казаки у него (как и «афганцы» в «Ненастье», и бойцы в «Жизни и судьбе») — ряженые для праздничных представлений на патриотическую тему. То косят, то поют, то поют, то косят, а когда накосятся, тогда балагурят. Старательно выговаривая «теперя» и «опосля», полфильма пылит какой-то ухарский ансамбль народного танца средь музея казачьего быта. Все бабы с коромыслом, все кони с гривой вразлет, все облака с левитанским отливом. Даже война — у Шолохова тоскливая, вшивая, потная, с трупами отравленных газом и посеченных шрапнелью, — здесь одна сплошная стычка верховых разъездов под небом голубым в стиле комикса «Турецкий гамбит».
Творческий метод Урсуляка — адаптация гипержестокого русского эпоса для нужд вечного второклассника, который слаб умом и книг все равно не прочтет, потому что там «многабукав». Из «Жизни и судьбы» вычищены евреи, чье уничтожение делало нацизм абсолютным злом и поднимало подвиг русских людей до масштаба религиозного. Кино стало юбилейной сагой, как русский солдат водку пьет и в атаку бежит — в чем и состоит его немудрящая жизнь и судьба. У Иванова в «Ненастье» речь шла об оскотинении былых героев-пассионариев, почуявших легкий прибыток и подмявших под себя город (подразумевался Екатеринбургский союз ветеранов Афганистана). В кино же бойцы рэкетных бригад стали просто защитниками справедливости и жертвами подлых времен, а лялька-парикмахерша — ангелицей-воспитателькой детсада. Та ж песня и с «Тихим Доном»: клан душегубов и карателей явлен табором удалых плясунов, которых зачем-то пообидели злые большевики. От всякого людоедства у них сердцу боль — один только красный упырь Мишка Кошевой идет в огне запаленного куреня, как Терминатор-3[16].
Григорий же на фоне сородичей смотрится совершеннейшей белой вороной: бьется с насильниками, палит в убийцу пленного, тащит с боя раненого недруга и во всякой мути поступает по Божьему и человечьему закону — потому и первым к красным идет, и первым от них же валит. Вот только на такого исполина-противленца дельный артист Ткачук оказался калибром мелковат (вечная беда урсуляковского кастинга: домашние у него играют диких). Роль же Аксиньи досталась просто слабой актрисе Чернышевой — что выглядит явным авторским подыгрышем родной дочери в роли Натальи. Все ударные сцены григорьевой жены отыграны Дарьей Урсуляк на высшем градусе, а где жечь нужно ее сопернице (смерть второго ребенка, стычка со старым Пантелеем) — актрису даже и в кадр не берут, потому что она явно не тянет. Так сага о классовой буре в и без того недобром краю становится марафоном страданий отверженной жены, с наличниками, станичниками, сабельками и чубчиком кучерявым.
Дурам, что книгу и в руках не держали, очень даже любо. Дон, говорят, батюшка. Кони. Страсти. Закаты. Счастливые клинки.
Есаулы молоденькие.
Вот ты, оказывается, какой, великий романист Шолохов.
Вредная сионистская старушка
«Раневская», 2023. Реж. Дмитрий Петрунь
Раневская сразу родилась Тортиллой и всю оставшуюся жизнь матерно жаловалась на старость (даже и странно, что роль ушла к Рине Зеленой).
В театре ее из ныне живущих видели единицы, в кино она сыграла 12 эпизодических ролей и одну главную в фильме «Осторожно, бабушка!», признанном несусветной пошлятиной еще в год выпуска, в том числе и самой исполнительницей.
Так что главным содержанием неувядающего мифа Раневской стали передаваемые с особым придыханием в кругах российского еврейства высказывания Фаины Георгиевны про жопу. Ну, все это: «Меня надо сдать в музей. Я не великая актриса, я великая жопа». Или: «Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй».
16
Подтёлковцев, между прочим, плясуны эти казнили на Пасху, преступая тем все писаные и неписаные заветы.