Тед с большим интересом установил, что у женщин появились два новых танца, — прямое доказательство того, что в традиционной форме танцев ур совсем не обязательны одни и те же сюжеты. Один из новых танцев исполнялся на сюжет поэмы, сложенной Летаверпур, женой Инн, и рассказывал о первом приезде американцев на остров. Это было очень длинное песнопение, в котором подробно рассказывалось о первом корабле, вручении официального документа, природе Америки, о самих американцах и т. п. Вот перевод первой строфы этой песни, сделанный Тедом:
Когда танцы женщин закончились, все присутствующие разделились на небольшие группы для пиршества. Правда, ничего необычного в еде не было, если не считать наших мясных консервов. Но после любого коллективного мероприятия всегда полагалась коллективная трапеза. Я переходил от группы к группе, фотографируя происходящее, попутно отведывая то кусок плода хлебного дерева, то ломоть таро и разрешая тем временем друзьям-ифалукцам смотреть друг на друга через объектив моего «Грэфика».
Наш трудовой день оказался на сей раз очень насыщенным. Только мы проявили пленки и привели в порядок свои заметки, как наступила пора вечернего купания в лагуне перед Фан Напом.
С самого начала у нас вошло в привычку вечером купаться в лагуне. На Ифалуке очень многие купались в это время, и мы шли в ногу с местными обычаями. Как истый флоридец, я предпочитал купаться в полдень, при ярком солнечном свете, и поэтому всячески старался перенести часы купания на более раннее время, но по разным причинам всем нам часто допоздна не удавалось добраться до воды.
Купаясь, мы всегда надевали подводные очки. Я не могу понять, как это люди купаются без них. Ведь без очков человек под водой слеп. Правда, во многих местах и глядеть не на что, но ведь этого не знаешь, пока сам не посмотришь. А в лагуне Ифалука не счесть чудес, на которые стоит полюбоваться. Сначала мы просто плавали, восторгались формой кораллов и окраской рыб, затем начали подумывать о том, что если ежедневно будем находиться в воде хотя бы час, то вполне можем попытаться провести кое-какие систематические наблюдения.
Рыбы, как мы успели заметить, обращали на нас очень мало внимания. По-видимому, появление в их владениях большого коричневого существа по имени «человек» не вызывало у них представления о грозящей опасности. Они продолжали заниматься своими обычными делами, нисколько не реагируя на наблюдателя, — совсем не то, что на земле, где птицы и животные видят в следящем за ними человеке потенциального врага. Нам не нужно было, как на суше, прибегать к помощи полевого бинокля или следить из укрытий; мы могли спокойно плавать на поверхности и наблюдать за рыбами. Мне кажется, что, по крайней мере в коралловых морях, наблюдать за рыбами интереснее, чем за птицами; однако я сомневаюсь, что остался бы таким же энтузиастом, будь вода холоднее.
У нас имелся акваланг, но он предназначался для Боба Рофена, который должен был осенью собрать коллекцию рыб; к тому же мы просто не знали, как с этим аппаратом обращаться. Впрочем, нам незачем было нырять слишком глубоко, у поверхности тоже было много интересного, а для того чтобы наблюдать за рыбой, нам вполне хватало шноркелей — дыхательных трубок.
Мы решили, что для систематического научного исследования и лучшей ориентировки под водой первым делом надо составить карту района плавания. Кораллы в лагуне росли большими, неправильной формы кустами, которые я называл коралловыми массивами, хотя вернее было бы их назвать рифовыми холмами или рифовыми гнездами. Между этими выростами находились открытые водные пространства с дном, покрытым чистым, белым песком.
Высота коралловых холмов у берега была такова, что они оставались под водой даже при самых сильных отливах. Они имели плоские верхушки; живыми оставались лишь те коралловые полипы, которые располагались по краям холмика. В более глубоких водах выросты имели округлую форму; насколько мы могли судить, вглядываясь сквозь кристально чистую воду, они были разбросаны по всему дну лагуны.
50
Эта песня отнюдь не отражает подлинных чувств ифалукцев и других микронезийцев к американским колонизаторам. Приводя полный перевод песни в книге, посвященной искусству Ифалука, Э. Барроуз отмечает, что ее сочинила жена школьного учителя, чуть ли не единственная местная христианка, чье отношение к американцам не характерно для обитателей атолла. Островитяне исполняли эту песню, чтобы сделать приятное американским ученым (Е. G. Burrows,