Итак, я снова возвратился в Хайт и, знайте же, написал истинную правду, не присовокупив ничего, что не видал бы собственными глазами, и да смилостивятся надо мной Господь и Дева Мария, ежели я солгал.
Подписано:
Сайлас Фордред,
шкипер из Хайта.
Засвидетельствовано:
Айвен Уолшман,
секретарь Городского Совета.
Датировано 3-м февраля 1660 года[16].
Приложение
Такова история Сайласа Фордреда, шкипера из Хайта, одного из портов «Союза пяти» в графстве Кент.
Прочитав это странное повествование, я был весьма озадачен. Трудно было поверить, что этот прямодушный елизаветинский моряк выдумал изложенные выше события, тем более что, как свидетельствует его рассказ, был он человеком простым и бесхитростным, не обладавшим особым воображением и фантазией. Я неплохо разбираюсь и в мужчинах, и в женщинах, и мне сложно было бы отмести историю Сайласа Фордреда как сплошную ложь от начала до конца, что сделал бы недалекий и менее вдумчивый человек. Я часто размышлял о странном острове бронзового идола и о том, что там произошло, и понял, что единственным ключом к разгадке этой тайны является надпись, сделанная большими черными буквами: «ДИГО РОДРИКОВЕЗ» — которая, по правде говоря, мало чем могла помочь. Тем не менее, многие месяцы эти два слова не выходили у меня из головы, и часто их черные буквы ясно вырисовывались перед моими глазами.
Терпеливое ожидание порой щедро вознаграждается: однажды, когда я рылся в старинных томах великолепной библиотеки Британского музея, я наткнулся на большой фолиант в переплете коричневой кожи, текст которого был напечатан на испанском языке. Надпись на титульном листе гласила на том же языке: «Жизнь и приключения Диего Родригеса». Мне снова вспомнились слова «ДИГО РОДРИКОВЕЗ», и я с воодушевлением принялся перелистывать страницы внушительного тома.
Из книги я узнал, что дон Диего Родригес был человеком широко образованным, весьма злокозненным и искушенным в искусстве алхимии. К концу пятнадцатого столетия он стал Великим Инквизитором Испании и в этом своем качестве стал использовать столь адские механизмы, что его собратья-инквизиторы созвали совет, достоверно установивший, что дон Диего вступил в сговор с дьяволом; также было решено, что во имя процветания и безопасности государства Великого Инквизитора необходимо выслать из страны вместе со всеми его зловещими изобретениями, ибо ни один человек, будь он кардиналом или самим королем, не мог поручиться за свою жизнь: дон Диего умел убивать, не оставляя ран, следов яда или прочих свидетельств умерщвления. В том же году и вскоре после решения совета дон Диего покинул Испанию на любопытном судне собственной конструкции, не имевшем ни мачт, ни парусов, ни гребцов. Он увез с собой все свои колоссальные богатства, и ужас, который он сеял в людях, был так велик, что никто даже не попытался лишить его этих добытых нечестивым путем сокровищ. Его единственной спутницей была маленькая девочка, считавшаяся его дочерью; с ней вместе он вышел в океан.
Судьба его после изгнания окутана некоторой таинственностью, и достоверных сведений о его дальнейших приключениях не имеется. По слухам, он достиг некоего острова, предположительно в Вест-Индии, где сошел на берег и заставил местных туземцев выстроить для него большой замок. Рассказывают также, что как только строительство было завершено, дон Диего принялся истреблять население острова с помощью тех же дьявольских устройств, что стали причиной его изгнания.
По моему мнению, дон Диего Родригес, чью историю я привел в кратком изложении, и являлся «ДИГО РОДРИКОВЕЗОМ» Сайласа Фордреда: учитывая, что Сайлас мог полагаться лишь на свою память и оставляющее желать лучшего образование, нет ничего удивительного в том, что шкипер из Хайта спустя столько месяцев невольно исказил надпись.
Косвенные подтверждения заставляют меня еще больше склоняться к вере в эту теорию: к примеру, среди прочих чудес, приписываемых дону Диего, была способность запечатлевать отражение человеческого лица в зеркале — открытие, несколько сходное с современным искусством фотографии. Это объясняет образ за красной шелковой портьерой, без сомнения воспроизводивший черты дона Диего. Новое появление этого образа в тот момент, когда Сайлас бросился плыть с бриллиантами к своему кораблю, было столь же несомненно вызвано не чем иным, как нечистой совестью моряка — и являлось лишь галлюцинацией перевозбужденного мозга. Большую часть прочих предполагаемых «чудес» породили искусно изготовленные механизмы, какие может воссоздать любой инженер-механик наших дней; это прекрасно доказывается историей с испорченным устройством, приводившим в движение гигантское лезвие, что едва не погубило Сайласа в главном зале — оно, вероятно, заржавело от долгого бездействия. Далее, я практически не сомневаюсь, что «Ведьма из Башни» являлась сильно постаревшей девочкой, которая сопровождала дона Диего, когда тот покидал Испанию; естественно, Сайлас Фордред увидел в этой бородатой старухе «ведьму» и «колдунью», поскольку большинство его современников, включая и наиболее образованных представителей высших слоев, пришли бы к такому же заключению, в особенности после событий, что предшествовали встрече с ней. Волосатый человек, Исав, по всей вероятности, был одним из аборигенов острова — единственным туземцем или сыном того единственного туземца, кому удалось вырваться из когтей дона Диего.
16
…
