Но не все цензоры были так образованны и проницательны, благодаря чему и удавалось иногда успешно процитировать стихи Гумилёва, не называя при этом имя автора. Таким был, должно быть, цензор «Молодого Ленинграда», альманаха за 1964 год. К счастью, он не обратил внимания на такой пассаж в очерке И. А. Муравьёвой «Чтобы вулканы не погасли», посвящённом жизни и трудам вулканологов Камчатки. Возвратившись из экспедиции на базу, они, смеясь, рассказывают о всевозможных своих приключениях, в том числе о молодом вулканологе Виталии, решившем съехать вниз по «снежнику», громко декламируя при этом: «И умру я не на постели, / При нотариусе и враче, / А в какой-нибудь дикой щели…» — и с этими словами он проваливается под снег (с. 101). Эти строки из стихотворения 1918 года «Я и вы», вошедшего в книгу Гумилёва «Костёр», не были распознаны цензором и благополучно проскочили в альманахе.
Остроумна уловка известной певицы Елены Камбуровой, выступавшей с песнями на стихи поэтов Серебряного века. Порою ей приходилось скрывать подлинные имена авторов текста, в частности — поэтов-эмигрантов. Гумилёва удалось спеть на концертах (главным образом, в провинции) лишь благодаря тому, что автором текста неизменно объявлялся «Анатолий Грант». Под этим псевдонимом поэт действительно выступал, но один-единственный раз, да и то подписав им не стихи, а прозу — неоконченную повесть «Гибели обречённые», опубликованную в русском журнале «Sirius» (Париж, 1907, № 1). Читатель самиздата мог узнать об этом псевдониме из стихотворения Черубины де Габриак «Памяти Александра Гранта». (Интересно, знал ли о нём А. Д. Тверской, выбирая имя для героя своей повести?) Е. Камбурова рассказывает (интервью по радио), что просвещённые слушатели, любители Гумилёва, иногда «поправляли» её, указывали на «ошибку», не догадываясь, что сделано это умышленно — для того чтобы провести цензоров и чиновников Министерства культуры, утверждавших программу её концертов.
Был ли доктор Ватсон в Афганистане?
Под новый 1980 год в Афганистан был введён «ограниченный контингент» советских войск с целью «оказания братской помощи». Информация об этом подвергалась жесточайшему дозированному контролю. Характерен в связи с этим такой эпизод. Через полгода, летом 1980 года, по Москве пронёсся слух о том, что уже снятый многосерийный телефильм по книге Артура Конан Дойля «Записки о Шерлоке Холмсе» запрещён, «положен на полку», создателям его объявлены выговоры за то, что они пытались протащить на экраны идейно-порочное произведение[185].
Какую же крамолу обнаружили цензоры в произведении, которое до того беспрепятственно переиздавалось в СССР? Как выяснилось, содержалась она уже в первых кадрах первой серии. «О, — говорит Шерлок Холмс доктору Ватсону, с которым они только что познакомились, — я вижу, что вы были в Афганистане». В ответ на изумлённый вопрос доктора: «Как вы догадались?» — Холмс подробно объясняет суть своего «дедуктивного метода». У Ватсона южный загар, военная выправка, повреждена левая рука и т. п.: «Где в тропиках английский доктор мог получить такую рану? Конечно, в Афганистане». Такой пассаж в глазах контролёров сразу же стал злободневным и «совершенно непроходимым». Создатели фильма тщетно пытались преодолеть вето цензоров. Наконец после долгих переговоров те немного остыли и, пойдя на компромисс, разрешили переозвучить крамольное место. Шерлок Холмс теперь говорит: «Я вижу, что вы приехали из одной восточной страны». Так эта фраза звучит и сегодня при показах фильма по телевидению, хотя Главлита давно уже нет, а в Афганистане гибнут уже не советские солдаты.
185
Подробнее об этой истории см. очерк Владимира Войновича «Главный цензор» из книги «Антисоветский Советский Союз» (Малое собрание сочинений. В 5 т. Т. 4. М.: Фабула, 1994. С. 159–165).