«На двух устоях держалась финансовая и экономическая политика отживающего строя. Покровительство городу в ущерб деревни и покровительство немногим „удачникам“ в ущерб всей трудящейся массе — таковы были основные ее тенденции. Переместить центр тяжести экономической жизни в сторону деревни и трудящихся масс — такова сущность предстоящей задачи», — говорит А. В. Пешехонов в своей критике экономической политики Статс-Секретаря Витте[57].
Этот поворот русской промышленности с капиталистического пути на путь коллективного труда и тесной кооперации с сельским хозяйством, указываемый г. Пешехоновым и уже приведший современную Австралию к самому пышному расцвету, возможен, конечно, только при широком предоставлении дешевого кредита всем представителям производительного труда, а это, в свою очередь, возможно только, когда мы будем иметь свои народные бумажные деньги, вместо современных чужих золотых.
Таким образом, только при помощи бумажных денег мы можем возродить все виды нашего народного хозяйства в гармоничном взаимодействии и заменить политику экономической централизации, приведшую страну к стольким бедствиям, политикой самого широкого создания мелких экономических центров.
Этим, вместе с тем, разрешится наиболее целесообразным образом как вопрос об условиях промышленного самоуправления, так и вопрос о мелкой земельной единице, организация которой, по словам А. Градовского, сказанным еще в 1882 году, «должна быть самой коренной из всех наших административных реформ»[58].
При таком направлении нашей дальнейшей сельскохозяйственной и промышленной культуры, основанной на началах гармоничного взаимодействия[59], излишек сельского населения, вследствие увеличивающейся покупательной способности последнего, который явится результатом подъема сельского хозяйства, всегда найдет себе выход в промышленность; теперь же у нас, вследствие слабости сельскохозяйственной культуры, и промышленность, имеющая для сбыта только внутренний рынок, должна неизбежно находиться в застое, а поэтому, поневоле, и весь прирост сельского населения должен оставаться прикованным к земледелию.
И действительно, в настоящее время в России от земледелия кормится значительно больший процент населения, чем во всех других странах, а именно 65 % всего числа жителей, тогда как во Франции только — 46 %, в Германии — 35,5 %, а в Англии — 18 %; поэтому Россия, занимая одно из первых мест в мире по количеству удобной земли, приходящейся на одного человека всего населения, уступает даже Англии и Дании по количеству удобной земли, приходящейся на одного человека земледельческого населения, как это видно из следующей таблицы[60]:
| ГОСУДАРСТВА | Удобной земли на одного человека всего населения | Удобной земли на одного человека земледельческого населения |
|---|---|---|
| Десятин | ||
| Канада | 2,2 | 4,60 |
| Соединенные Штаты | 2,1 | 4,40 |
| Россия | 2,01 | 2,59 |
| Дания | 1,03 | 2,70 |
| Англия | 0,48 | 2,82 |
А из этого следует, что обращение части сельского населения России к промышленной деятельности будет влиять, разумеется, самым благотворным образом на сельское хозяйство[61]; промышленность же, при правильной постановке всего народного хозяйства, и увеличении покупательной способности нации, неминуемо будет нуждаться в весьма большом количестве рук, как это мы можем заключить из сравнения современного потребления главнейших видов промышленного производства в России и в других цивилизованных странах; так, в настоящее время, вследствие малой покупательной способности населения, ежегодное потребление чугуна на душу достигает в России только 44 фунтов, тогда как в соседней Германии оно равняется уже 308 ф., в Англии — 403 ф., а в С. Штатах — 448 ф.; ежегодное потребление угля на душу населения равняется у нас — 7 пудам, во Франции — 60, в С. Штатах — 147, а в Англии — 237; годовое потребление сахара на одного жителя составляет в России только 9,7 фунта, в Германии — 25,7 ф., в Дании — 60,2 ф., а в Англии — 90,9 фунта и т. д.[62]
59
«Чтобы поле было хорошо обработано, чтобы оно давало чудесные урожаи, которые человек имеет право от него требовать, нужно, чтобы фабрика и мануфактура, — много фабрик и мануфактур, дымились бы поблизости». П. Кропоткин. Децентрализация промышленности.
61
В этом отношении при крепостном праве — тягловой или посемейный надел, который был, к сожалению, заменен в 1861 году после реформы, душевым, — много способствовал правильной эвакуации прироста сельского населения в промысловую и торговую деятельность и на новые места.