В связи с изменяющейся политической ситуацией менялось и отношение к доктрине среди стран Ближнего Востока. Так, на 1958 г. «доктрина Эйзенхауэра» была официально одобрена Ливаном, Израилем, Турцией, Ираном, Ираком (страны – участницы Багдадского пакта одобрили доктрину на совещании 21 января 1957 г. в Анкаре[89]), Афганистаном, Эфиопией и Ливией. Отклонена – Египтом, Сирией и Йеменом; не определили своего отношения к доктрине Саудовская Аравия, Иордания и Судан.
Отношение арабских стран к «доктрине Эйзенхауэра» – один из самых острых вопросов в истории Ближнего Востока. Приверженность доктрине, по замыслам ее создателей, должна была определяться не столько официальным заявлением страны, сколько развитием событий на Ближнем Востоке. «Доктрина Эйзенхауэра – это отношение, точка зрения, состояние ума», – подчеркивал Даллес[90].
На протяжении 1960-х гг. Ближний Восток и район Аравийского полуострова являлись зоной перманентной нестабильности и пульсирующих локальных конфликтов, формировавших для политики сверхдержав в регионе качественно новые внешнеполитические вызовы.
Сложный характер конфликтов на территории Ближневосточного региона и их крайне высокая динамика развития во многом оказывали воздействие на выстраивание и эволюцию модели «конфликтного взаимодействия» США и СССР, возникновение которого стало важной вехой в процессе изменения биполярной системы и прямым результатом опыта сверхдержав по локализации конфликтов на периферии международной системы в 1960-е гг.
Именно 1960-е гг. характеризовались ростом конфликтного потенциала и возникновением на Большом Ближнем Востоке качественно новых внешнеполитических явлений. Серия локальных конфликтов, произошедших на его территории в 1960-е гг., была прямым отражением процесса встраивания все новых сегментов макрорегиона в биполярную систему международных отношений.
В 1960-е гг. в регионе происходила комплексная перегруппировка сил, повлекшая за собой, с одной стороны, усиление позиций сверхдержав – США и СССР – и раздел сфер влияния, с другой – ослабление мощи, а затем и уход Великобритании как главной политической силы, представлявшей интересы Запада на Ближнем Востоке, в зоне Персидского залива и странах Аравийского полуострова на протяжении первой половины XX века. На региональном уровне эволюция выразилась в формировании новых политико-религиозных течений и появлении региональных доминантов, начавших выступать в роли модератора ключевых процессов. Одновременно с этим продолжалось становление в Ближневосточном регионе локальной подсистемы международных отношений и ее интеграция в биполярный мир.
Импульсным событием, запустившим десятилетие турбулентных процессов в регионе, стал так называемый затяжной Ближневосточный кризис 1956–1958 гг., который вывел на авансцену мировой истории силы арабского национализма, поставившие под вопрос сформированные после окончания Второй мировой войны «правила игры» на Ближнем Востоке, что сделало неизбежным приход в регион в роли новых арбитров и держав-патронов США и СССР.
Часть 3
Внешняя политика США и СССР в регионе Ближнего Востока во второй половине 1950-х гг
«Затяжной» ближневосточный кризис 1956–1958 гг. – от Суэцкого кризиса до Иракской революции 1958 г
Помимо адаптирования идеологических установок к политическим реалиям региона к концу 1950-х гг. Советский Союз также значительно расширил свое прямое военно-политическое и экономическое присутствие на Ближнем Востоке.
Основой геополитических построений Москвы в регионе становятся союзные отношения с арабскими националистами, панарабистами и арабскими социалистами, стоявшими во главе Египта, Сирии и Ирака. Москва начинает осуществлять прямые поставки новейших вооружений, оказывать военно-техническую поддержку армиями своих proxy в регионе вначале от лица организации Варшавского договора, в дальнейшем – непосредственно от СССР.
Соглашением, подписанным 20 сентября 1955 г., предусматривалась поставка вооружений и дислокация военных специалистов СССР и Чехословакии в Египет на сумму 250 млн долларов[91]. Таким образом, Египет становится первой из развивающихся стран, получившей советское вооружение в больших объемах, радикально увеличивая свой военный потенциал[92].
92
По подсчетам В.П. Юрченко, только в 1955–1956 гг. Египет получил: 230 танков Т-34-85, 100 самоходных артиллерийских установок Су-100 и Су-85, 200 бронетранспортеров БТР-40 и БТР-152, до 300 артиллерийских орудий, 200 боевых самолетов (реактивные истребители МиГ-15, МиГ-17, бомбардировщики Ил-28), 2 эсминца, 2 минных тральщика, подводные лодки и торпедные катера.