— защита центров военного производства в Туле и Брянске;
— прикрытие продовольственных ресурсов в обильнейших губерниях;
— сохранение связи с армиями П. В. Чичагова и А. П. Тормасова;
— пресечение коммуникаций неприятеля от Москвы до Смоленска с помощью армейских отрядов.
У Калужской заставы в Москве 7(19) октября 1812 г. Выход Наполеона из Москвы. Х. Фабер дю Фор
При этом никто из отечественных авторов не процитировал рапорт до конца, между тем Кутузов, поставив неприятеля в опасное положение своим обходом, намеревался принудить неприятеля оставить Москву и искать сражения, от которого ожидал успехов, равных Бородино[16].
Достижение всех перечисленных целей могло быть обеспечено и при любом другом расположении армии около Москвы, т. к. при угрозе постоянного нападения русских Наполеон не мог все равно посылать корпуса на дальнее расстояние. Связь с партизанами и армиями на юго-западе работала бы чуть дольше, чем из Тарутино, зато быстрее с Петербургом и Полоцком.
Многие авторы, как, например, Л. Г. Бескровный, дав очень высокую оценку маневру, описывая результаты данного периода, не различают последствия собственно маневра, общего обессиления нашествия Наполеона. Л. Г. Бескровный пишет: «Кутузов был вынужден оставить Москву и отойти к Тарутину, чтобы выиграть время и организовать отсюда контрнаступление»[17]. Фланговое движение здесь уже даже не упоминается. Так же поступает М. И. Богданович. Он видит причину неудачи Наполеона не в военных просчетах, а в политических: в недооценке стойкости русского императора и духа русского народа. В то время, как французская армия в силу истощения не могла уже рассчитывать на быстрые блистательные успехи, занятие ею Москвы имело смысл только как стимул, побуждающий Александра I к миру[18].
Карл Клаузевиц, выдающийся военный теоретик и участник войны, гораздо подробнее российских авторов исследовал феномен Тарутинского флангового маневра. Он не был полностью согласен с высочайшей оценкой поворота на Калужскую дорогу, данной в военной теории. Он подчеркивал трудность принятия и выполнения подобного решения, основанного на интуитивной оценке множества «смутно воспринимаемых отношений». Сама по себе мысль «продолжать отступление не назад, а в сторону» не представляет большой заслуги… Наполеон не имел никакой возможности ни следовать к Владимиру, ни зимовать в Москве. В любом случае он был вынужден идти назад, т. к. стратегически он был истощен. Но это не умаляет заслуг русского командования, т. к. оно «не знало всего этого в точности». Вывод Клаузевица таков: конечный успех кампании не имел своим источником эту мысль, т. к. «не она заставила неприятеля уйти из страны». В то же время, фланговая позиция способствовала достижению благоприятного результата. Он показал многовариантность исполнения флангового маневра, правильность выбора М. И. Кутузовым поворота после Москвы, как наименее рискованного и решавшего проблему ответственности за оставление столицы. В противоположность мнению последующих историков К. Клаузевиц считал, что М. И. Кутузов, выходя из Москвы на Рязанскую дорогу, не знал, что повернет именно на Калужскую, поскольку менее рискованным было бы сразу идти через Калужскую заставу[19].
Наблюдения, сделанные К. Клаузевицем, не получили признания в российской историографии: он, по мнению многих авторов, стремился принизить заслуги русских полководцев и солдат, преувеличить роль больших пространств, сурового климата, малую культурность России. Исключение составляет М. И. Богданович, чьи идеи перекликаются со взглядами К. Клаузевица.
А. Н. Попов в наиболее подробном из опубликованных описаний флангового маневра поставил себе целью сделать разбор всей той критики, которая была обрушена на М. И. Кутузова за деятельность, а точнее — бездеятельность, современниками. Главной заслугой автора стал подробнейший критический анализ поступков и высказываний таких фигур, как М. Б. Барклай де Толли, Л. Л. Беннигсен, Ф. В. Ростопчин, А. П. Ермолов. Вне критики А. Н. Попова остались М. И. Кутузов и царь.
Отправной точкой для особенно пристального внимания А. Н. Попова к психологии ключевых военных деятелей стало следующее положение: «Значение лица в общественной жизни народа, в среду которого еще поверхностно проникло образование и который привык к правительственной опеке (не правда ли это про нынешних россиян? — С. Ш.) определяется не столько личными достоинствами и даже заслугами, сколько служебным положением»[20]. Отсюда А. Н. Попов вывел проходящую через весь очерк идею о том, что причиной появления и борьбы «генеральских партий» против М. И. Кутузова были претензии на пост главнокомандующего, амбициозность, болезненное воображение многих из них. «Такое положение Барклая и Беннигсена не оставляло их одинокими соперниками и недоброжелателями Кутузова»[21]. Очевидно, что в действительности основой борьбы мнений была сложность и противоречивость самой военной обстановки, по этой причине порождавшей и самые разные рецепты победы.