Похоронили его на общем кладбище и на крест сделали простую надпись о рождении и кончине батюшки (+ 4 февраля 1908 г.).
“Святые не любили”… Как он сравнивал себя с ними? Очевидно, имел на это право. И преподобный Серафим говорил Елене Васильевне Мантуровой, когда она испугалась предложения батюшки умереть ей вместо брата, Михаила Васильевича:
— Нам ли с тобою бояться смерти, радость моя? Мы будем с тобою во Царствии Пресвятой Троицы!
Да, святые уже достигли бесстрашия любви, как сказал Апостол Любви Иоанн:
“Любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он. В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви.” (1 Ин. 4, 17-18).
Значит, и преподобный Серафим, и батюшка о. Исидор достигли высоты любви. И как просто говорил мне о. Исидор о прославленном уже тогда Саровском праведнике:
— Преподобный Серафим-то не обидится на меня.
Так мы говорим лишь про подобных или равных себе.
Замечательно и другое обстоятельство в кончине батюшки. Он скончался 4 февраля. А в этот день творится память его ангела, преподобного Исидора Пелусиота… Значит, его святой одноимённик и покровитель в иночестве призвал к себе, в горния селения, батюшку в день своей небесной славы.
И подобные совпадения смерти совершенно не случайны.
Жития святых отмечают их довольно часто[11].
“Праведники и по смерти живут”, — говорит Слово Божие. Мне неизвестны чудеса блаженного батюшки, но сила одного имени его — велика и по смерти. И всё с тем же И. Ф.
Лет восемь спустя мне снова пришлось устраивать его на новое место. На этот раз — в том же городе Т., где и я служил тогда. Мы здесь встречались часто, не менее раза в неделю. И странно: редко было, чтобы мы не спорили и не раздражались.
— Да, я — всем лишний. Надоел всем. Жить не стоит. Брошусь в воду или под поезд. И вы не любите меня. Келейника своего П. любите больше, чем меня.
— Послушайте, И. Ф.! Ну что же я поделаю, если я такой дурной?!
— Да-а! Должны любить. Сами учёные, знаете.
— Но по крайней мере, хоть не говорили бы о нелюбви моей: ещё труднее от этого любить вас.
— Да, а вот батюшка отец Исидор любил.
— Да ведь батюшка-то был ангел, а я — человек; он — небо, а я — земля. Куда же мне с ним равняться?
— Нет, раз он связал нас, значит, вы должны любить. А вот вы не любите: лучше мне уйти от вас.
— Ну, вот и уходите: на что я дался вам? Раз я — такой дурной, и в самом деле я плохой — так и ищите себе лучших.
— Да! Батюшка мне велел не уходить от вас до самой смерти.
— Ну, в таком случае уж терпите меня, а не ухудшайте дела постоянными упрёками в нелюбви моей.
— Да, я знаю, что только один батюшка Исидор любил меня, — говорил уже тише И. Ф. — Если бы не он, мне бы и жить нечем было. Он только и держит меня на жилочке. А то бы покончил с собой.
Потом мы или мирились или прощались в раздражении. А через неделю повторялось что-либо подобное — о любви батюшки и о моей худости.
Так было до 1917 года… Приблизилась революция. Мне предстояло переселение на юг и дальше. Приходилось расставаться с И. Ф. на годы, а может быть, и до смерти? Кто знает… И угодник Божий позаботился о калеке: передал его в иные руки.
Однажды И. Ф. в очередное воскресенье пришёл ко мне в приподнятом настроении.
— О. В.! — называет он меня. — Давно я собираюсь сказать вам… Я хочу жениться.
— Жениться? — удивлённо спрашиваю я. — Да кто же за вас пойдёт при вашем характере?
— Нашлась такая.
— Кто же — такое чудо?
— Работница с Морозовской мануфактуры.
— А она хорошо знает вас?
— Да, знает.
— Удивляюсь… Ну, попросите её прийти ко мне, хоть подивиться.
А в то время мною были заведёны акафисты с общенародным пением и проповедями. Ходили почти одни рабочие, работницы — вообще простые люди. Среди них была и невеста. Но я её, как и других, лично не знал.
Приходит она… Девушка лет 30-35. Лицо самое обычное.
Но сразу видно, что — совсем тихая.
— Как вас зовут? — спрашиваю.
— Зовите меня Катя.
— Вы решаетесь выходить замуж за И. Ф.? А знаете вы его? Ведь у него характер очень трудный.
— Знаю.
— Как же вы решаетесь?
— Да уж очень жалко мне его. Ведь он всему свету — лишний.
— Но выдержите ли вы?
— Бог поможет.
— Ну, тогда Бог вас благословит!
“Такая тихая выдержит”, думал я, глядя на эту добровольную мученицу.
11
Например, хотя бы в январе: 17-е — несколько Антониев. 19-е — несколько Макариев, 28-е — Ефремы. 30 августа — Александры и т. д. Иногда они соединяются по именам, но несомненны факты, когда они и умирали в один и тот же день.