Ласком собрался с духом:
— Послушайте, Бесс, я был ужасно удивлен, увидев вас здесь, только не думайте, что я… Короче, я хочу сказать: а вдруг так распорядилась судьба? Представился случай, вы же, вероятно, догадываетесь, как девочка должна себя чувствовать…
— Что вы имеете в виду, Дерек?
— Ведь вы ее мать!
— Да, конечно, я ее мать. А она моя дочь. Никакой радости от этого ни ей, ни мне не было, да вряд ли и будет…
— Ну этого вы не знаете! Я считаю… Считаю, она чувствует…
— С чего это вы взяли? — нахмурилась Бесс Седжвик.
— С ее собственных слов. Вчера она мне сама сказала об этом. Спросила, где вы, что делаете…
Бесс Седжвик подошла к окну. Некоторое время она молча барабанила по стеклу.
— Вы очень добры, Дерек, — проговорила она наконец. — И мысли у вас добрые. Но все это ни к чему, мой бедный ангел! Внушите это себе! Все ваши речи ни к чему и даже могут быть опасны.
— Да бросьте, Бесс! Опасны?
— Да, да, да. Именно опасны. Я опасна. Я всегда была опасна.
— Когда я вспоминаю некоторые ваши поступки… — начал полковник.
— Это уж дело мое, — сказала Бесс Седжвик, — игра с опасностью давно вошла у меня в привычку. Нет, не то. Скорее это пагубная склонность. Вроде наркотика. Только в виду опасности жизнь в моих глазах приобретает краски, иначе я теряю к ней всякий интерес. Вот оно как. Быть может, в этом моя погибель, а может, и нет, это уж как получится. Я никогда не грешила наркотиками, вообще не нуждалась в них. Опасность — вот мой наркотик. Но люди, ведущие такую жизнь, могут причинить вред другим. Не будьте упрямым старым ослом, Дерек. Держите девочку подальше от меня. Она не должна знать, что я в этом отеле. Позвоните Мелфордам и отвезите ее к ним сегодня же. Придумайте что-нибудь, чтобы объяснить такую спешку…
Полковник Ласком в нерешительности теребил усы.
— Это ошибка с вашей стороны, Бесс! — Он вздохнул. — Она спрашивала, где вы. Я сказал: за границей.
— А я там и буду через полдня. Так что все складывается как нельзя удачнее.
Она подошла к полковнику, поцеловала его в подбородок, затем, ловко повернув его за плечи, открыла дверь и слегка подтолкнула. Выходя, полковник Ласком заметил, что с той стороны, куда вела лестница, появилась старая дама. Дама шарила в своей сумочке, бормоча под нос:
«Боже мой. Боже мой! Нет, конечно же, я забыла это в номере. Ах, Боже мой!»
Она прошла мимо полковника, словно и не обратив на него внимания, но, как только он начал спускаться по лестнице, мисс Марпл остановилась у двери своего номера и бросила на уходящего Ласкома зоркий взгляд. Затем посмотрела на дверь Бесс Седжвик. «Вот, значит, кого она поджидала, — прошептала про себя мисс Марпл, — интересно зачем?»
После сытного завтрака каноник Пеннифазер, проходя через холл, не забыл оставить свой ключ у администратора, затем благополучно миновал вращающиеся двери и тут же был усажен в такси швейцаром-ирландцем, в чью обязанность это и входило.
— Куда поедем, сэр?
— О Господи! — пролепетал каноник Пеннифазер, и в голосе его прозвучал неподдельный испуг. — И верно: куда это я собирался ехать?
За то время, пока каноник Пеннифазер и швейцар пытались решить этот щекотливый вопрос, на Понд-стрит успела возникнуть пробка. Но в конце концов каноника осенило, и таксисту было ведено ехать в Британский музей[19].
Швейцар, оставшись один, ухмыльнулся и, так как никто из дверей пока не выходил, стал прогуливаться вдоль фасада отеля, потихоньку насвистывая мотив старой песенки.
Из внезапно распахнувшегося окна нижнего этажа его окликнул чей-то голос:
— Так вот где, оказывается, ты приземлился, Микки! С чего это тебе вздумалось устроиться здесь?
Он, вздрогнув, обернулся — и обмер.
Леди Седжвик высунулась в открытое окно.
— Ты что ж, не узнаешь меня?
Лицо швейцара внезапно просияло:
— Да неужто это маленькая Бесси? Подумать только! После стольких лет! Маленькая Бесси!
— Никто, кроме тебя, не звал меня Бесси. Отвратительное имя! Что ты делал все эти годы?
— Так, то да се, — уклончиво отозвался Микки. — Газеты обо мне не писали. Это о тебе они пишут. Приходилось время от времени читать о твоих приключениях.
Бесс Седжвик засмеялась:
— Во всяком случае, я сохранилась лучше, чем ты. Пьешь много. Ты всегда много пил.
— Сохранилась ты хорошо, потому что у тебя деньги.
— Тебе и деньги не помогли бы. Стал бы пить еще больше и давно отправился бы к чертовой бабушке. Да, да, поверь мне! Как тебя угораздило попасть сюда — вот что я хочу знать! Как тебя вообще взяли на это место?
— Мне нужна была работа. А у меня есть это… — Он показал на медали, украшавшие его грудь.
— Понимаю, — задумчиво протянула она, — и все настоящие?
— Ясно, настоящие! Почему бы им не быть настоящими?
— Ладно, я тебе верю. Ты всегда был храбрым. Всегда умел драться. По-моему, армия — самое подходящее для тебя место.
— Подходящее во время войны, ну а куда прикажешь деваться в мирное время?
— Стало быть, ты поступил сюда. Понятия не имела…
— О чем ты не имела понятия, Бесси?
— Не важно. Странно снова увидеть тебя через столько лет!
— Я-то не забыл, — сказал мужчина. — Я никогда не забывал тебя, маленькая Бесси. Какой же прелестной девочкой ты была! Какой стройненькой девочкой!
— Глупой девчонкой, дурой — вот кем я была! — отрезала леди Седжвик.
— Это верно. Ума у тебя было маловато. Будь ты поумнее — разве бы связалась со мной? А как ты умела обращаться с лошадьми! Помнишь эту кобылку.., как ее звали? Ах да! Молли О'Флин. Ну и злобная была чертовка!
— Только ты и мог на ней усидеть! — улыбнулась леди Седжвик.
— Она и меня бы сбросила, если б смогла. Но как поняла, что со мной не выйдет, — сдалась. Не лошадь, а красота, загляденье! Если уж мы заговорили о верховой езде, ни у одной женщины в тех местах не было такой посадки, как у тебя. И бесстрашная к тому же! Это, впрочем, при тебе осталось. Самолеты, гоночные автомобили…
Микки приблизился к окну.
— А я ведь не забыл Баллигауан, — сказал он со значением. — Иногда даже думал тебе написать…
— Что ты имеешь в виду, Мик Горман? — Голос Бесс Седжвик прозвучал жестко.
— Просто говорю, что ничего не забыл. Просто тебе напоминаю.
Бесс Седжвик заговорила все так же жестко:
— Если я правильно поняла то, что ты имеешь в виду, то выслушай мой совет. Посмей только мне в чем-нибудь помешать, и я застрелю тебя, как крысу. Мне ведь приходилось убивать.
— Небось за границей?
— За границей или здесь — для меня разницы нет.
— Ах, Господи Боже мой, верю, что ты на все способна! — восхищенно воскликнул Микки. — В Баллигауане…
— В Баллигауане, — перебила она, — тебе заплатили, чтобы ты молчал, и хорошо заплатили. И ты взял деньги. От меня ты ничего больше не получишь, не надейся.
— Недурная могла бы получиться интрижка для воскресных газет…
— Ты меня слышал?
— Да ну, — засмеялся он, — я же шучу. В жизни не причиню вреда моей маленькой Бесси. Буду молчать.
— И молчи!
Она захлопнула окно. Затем взглянула на письменный стол, где на бюваре[20] лежало ее неоконченное письмо. Она схватила его, скомкала и бросила в корзину для бумаг. Потом порывисто встала с кресла и вышла из комнаты. Выходя, она даже не оглянулась.
19