Всю ночь после совета в Филях, Кутузов был чрезвычайно печален, так что несколько раз плакал. Как полководец, он видел необходимость уступить неприятелю Москву, как русский, он болел о ней душою.
По армии был отдан приказ об отступлении через Москву на Рязанскую дорогу; арьергарду[3] Милорадовича было приказано удерживать неприятеля до тех пор, пока главные силы не пройдут через столицу.
В ночь на 2 сентября, в 3 часа утра, русские войска потянулись от Драгомировой заставы через Москву на Рязанскую дорогу. Вся армия шла в одной колонне уныло, в полной тишине. Никому не верилось, что первопрестольная может быть сдана. Солдаты первое время думали, что их ведут в обход против неприятеля.
Вслед за отходившими русскими войсками, в 4 часа дня вошел, авангард[4] французской армии, под начальством Мюрата, в опустевшую Москву.
Торжествующи Наполеон остановился в ожидании донесений Мюрата на Поклонной горе, окруженный своими маршалами и свитой.
Тысячами различных цветов блистал огромный город. При этом зрелище неприятельскими войсками овладела радость: «Москва! Москва!» – закричали они, и все перенесенные трудности были забыты в эту минуту.
Вступление войск Императора Наполеона в Москву. 14 сентября 1812 года. Мастерская Ж. Куше.
Наполеон залюбовался на открывшуюся перед ним чудную панораму Москвы. Глядя в подзорную трубу, он самодовольно улыбнулся и проговорил, обращаясь к свите:
– Вот она историческая Москва! Мы ее возьмем, и Россия будет покорена. Я подпишу ей такой мир, какой захочу. Поздравляю вас, господа, с окончанием войны!
– Да здравствует император! – громко воскликнула свита.
– Да, да, теперь война окончена, и вы, господа, возвратитесь во Францию с неувядаемыми лаврами.
Подъехав к валу у Дорогомиловской заставы, он подозвал к себе своего генерал–адъютанта графа Дюроне и, дал ему поручение: «поезжайте в город, генерал, устройте порядок службы и составьте депутацию, которая должна поднести ключи, и затем стал спокойно ходить взад и вперед.
Несколько французов, оставшихся в Москве, были приведены к Наполеону и объяснили ему, что Москва оставлена жителями.
– Какое невероятное событие! – вскричал Наполеон, – надо обдумать его. Он видимо встревожился. Подумал, что это значит, что Москву отдает Кутузов без боя – оплот России – первопрестольную столицу? Не делает ли «эта старая лиса» какой–либо для него непонятной засады? и тотчас же приказал послать ординарцев в Москву к заставе, узнать, где русское войско?
Посланные Наполеоном ординарцы вернулись и доложили, что русское войско оставило Москву.
– Ага! Они боятся, тем лучше! И пришпорив своего коня, поскакал к Дорогомиловской заставе.
У самой заставы он слез с коня и окруженный блестящей свитой, ждал из Москвы депутации и городских ключей.
Наполеон думал, что его, как победителя, встретят с пушечной стрельбой, – он привык к овациям, которые делали ему в Вене, Берлине и Варшаве и в других городах. Ему нужны были лавры и цветы, но ни того ни другого не дала ему Москва.
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля:
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою!
Думал, что возьмет Москву, и Россия будет у ног его, как он об этом писал в Париж, но жестоко ошибся. Наконец, ждать ему надоело, и он сердито отдал приказание:
– Сейчас же приведите ко мне бояр. Эти русские варвары не знают, как сдают города!
Поспешили исполнить его приказание, и привели несколько человек, плохо одетых, вероятно, то были иностранцы – ремесленники, не выехавшие вместе с другими из Москвы. Некоторые из них говорили по–французски.
Перед Москвою. Ожидание депутации бояр. Художник В. Верещагин.
– Где же начальство? сурово спросил Наполеон.
– Никого нет, государь, – отвечали ему отрепанные депутаты.
– А Растопчин где?
– Он поехал провожать армию.
– А жителей много в Москве осталось?
– Очень немного, кто остался, и те попрятались.
Эти слова разозлили Наполеона. Он нервно прикусил язык и повернувшись спиною к депутации, крикнул: