Ее исконная соперница, Генуя, лежащая у подножия бесплодных гор, стеной отделяющих ее от Ломбардии, уже в X веке кичится тем, что ей — с целым флотом торговых и военных кораблей — принадлежит один из лучших европейских портов, благодаря его расположению недоступный для посягательств Империи, и предается морской торговле и мореходству с той неукротимой предприимчивостью, которая четырьмя веками позже распахнет новый мир перед одним из ее сыновей. Разграбленная сарацинами в 936 году, она меньше чем через столетие, войдя в военный союз, отправится к ним в Сардинию, неся огонь и меч — то, с чем они приходили тогда в Лигурию. Уже у Каффаро, автора первой "Хроники", начатой в 1101 и законченной в 1164 году, мы встречаем упоминание о том, что к моменту ее написания Генуя управляется при посредстве выборных магистратов и эти верховные магистраты носят звание консулов, попеременно заседают числом от четырех до шести человек и остаются в своей должности три-четыре года.
Вот как обстояли дела на побережьях Италии.
Что касается городов Средней Италии, то они запаздывают в своем развитии: витающий на взморье дух свободы овеял Флоренцию, Милан, Перуджу и Ареццо, но у них не было моря, то есть беспредельности, не было и кораблей, чтобы спускать их на водную ширь, которую бороздит ветер, и, подобная мраморным львам, что катают шар в своих когтях, на них наложила лапу Империя.
Обратимся же прямо к Флоренции, поскольку с этим городом связаны те события, о каких мы собираемся поведать читателю.
Когда Сулла, завоевывавший Италию к выгоде Рима, дошел до Этрурии, единственного края, до сих пор избегнувшего колонизации и аграрных законов, единственного края, хлебопашцы которого еще оставались вольными людьми, он остановился передохнуть от резни в прелестной долине, где несла свои воды река с благозвучным названием, основал город и нарек его тем, другим, тайным именем Рима, что имели право произносить только патриции, — "Flora"[7].
Отсюда пошла Флорентиа ("цветущая"), а уже от нее — Флоренция.
Два из величайших поэтов, образующих триаду во всемирной литературе, родились на щедрой земле Этрурии: Вергилий — в Мантуе, Данте — во Флоренции.
Об этой провинции говорил Макиавелли: "Она словно рождена для того, чтоб вдохнуть жизнь в неживое" ("Рага nata a resuscitare le cose morte").
Город Суллы — будущая родина Медичи, Боккаччо, Макиавелли, Гвиччардини, Америго Веспуччи, Чимабуэ, Брунеллески, Андреа дель Сарто и Льва X — несколько раз переходил из рук Тотилы в руки Нарзеса, пока не превратился в руины; в 781 году его заново отстроил Карл Великий.
Наконец, будто уготовив Флоренции свободу, Готфрид Лотарингский — маркиз Тосканский — и жена его Беатриче (умершие: он — в 1070 году, она — в 1076 году) оставляют графиню Матильду, свою дочь, наследницей крупнейшего из феодов, когда-либо существовавших в Италии. Оба ее замужества (сначала она стала женой Готфрида-младшего, затем — Вельфа Баварского) завершаются расторжением брака по ее почину, и, умирая бездетной, наследником своих ленных земель и поместий она назначает престол святого Петра.
Флоренция немедленно провозглашает себя республикой и, взяв пример с Венеции, Пизы и Генуи, передает его Сиене, Пистойе и Ареццо.
Это была эпоха, когда вся Италия разделилась на две большие политические партии: гвельфов и гибеллинов.
Скажем в двух словах, что стояло за каждой из партий.
В 1073 году монах Гильдебранд был избран папой римским и вступил на святой престол, приняв имя Григория VII.
В Германии в ту пору царствовал император Генрих IV.
Григорий VII был гениальным человеком, олицетворявшим подлинный дух Церкви — иначе говоря, ее демократизм.
Окидывая взором Европу, он повсюду видел народы, пробивающиеся к небу, как всходы пшеницы в апреле. Поняв, что именно ему, преемнику святого Петра, надлежит собрать эту жатву свободы, посеянную словом Христовым, и стремясь принести волю простым людям, он, сам выходец из народа, замыслил для начала потребовать полной самостоятельности и господства Церкви.