– Да… – смущенно пробормотал дварх-лейтенант. – Вот об этом-то я и не подумал. Эх, знали бы, что здесь населенная планета, послали бы «Бешеных Кошек», а не нас. Наш легион ведь к разведке никакого отношения не имеет.
– Значит, у вас есть и разведка? – прищурился Ненашев. – Эти ваши, как вы там говорили, «Бешеные Кошки», что ли?
– Куда же без разведки-то? Сами должны понимать.
– Да уж… – ухмыльнулся себе под нос контрразведчик.
– А что было дальше? – спросил поручик Оринский, до сих молчавший.
– Это я могу даже показать, запись ведется все время, пока я здесь.
Перед замершими офицерами на стене вместо звездного неба возникла допросная комната иркутской тюрьмы, в которой каждый из них в свое время побывал. Возникало ощущение, что они смотрят глазами допрашиваемого. Почти все произошло так, как и с каждым из них. Только дварх-лейтенант не пытался выдумать какую-то легенду, а прямо сказал кто он и откуда. Но «товарищи» не обратили на его слова никакого внимания. Они орали, сыпали трескучими демагогическими фразами, вопили: «Признавайся, контра!» Но били на удивление мало, пару раз дали в зубы, и все. Похоже, им было совершенно безразлично, кем является сидящий перед ними человек и откуда он в действительности. Да что говорить, им, кажется, было просто скучно. И чему удивляться – еще один пытающийся сохранить себе жизнь офицер, самое обычное дело. Понятно, почему комиссары не поверили словам дварх-лейтенанта. Каких только рассказов не слышали в этой допросной, ну, еще один. Ишь, офицерская морда себя за какого-то инопланетянина выдает. А что его слушать, когда у него классовое происхождение на лбу написано? К стенке, и нечего рассусоливать.
– Выходит, – задумчиво протянул дварх-лейтенант, – меня приговорили к смерти только потому, что мое лицо походит на лицо дворянина? Без всяких доказательств моей вины?
– Сударь! – искривила губы Ненашева насмешливая ухмылка. – Вы, похоже, забыли куда попали! Идет гражданская война, людей тысячами убивают без всякого суда и следствия. Скажите спасибо, что вас на месте не пристрелили.
– Да, вы правы, – грустно улыбнулся инопланетянин. – Я действительно успел позабыть о том, что бывает во времена гражданской войны…
Он задумчиво потер переносицу, потом мечтательно чему-то улыбнулся и достал из чехла, отданного красноармейцами, непривычной формы потертую черную гитару.
– Давайте, господа, лучше спою вам… Я все-таки бард, как-никак.
– С удовольствием послушаем, – кивнул Николай. – Раз уж вы даже краснопузых впечатлили, то, должно быть, неплохо поете.
– Надеюсь, – приподнялись уголки губ дварх-лейтенанта.
Он тронул пальцами струны гитары. Николаю в голову никогда не приходило, что можно заставить гитару издавать такие звуки. Музыка поднималась вверх, тревожила, заставляла оглянуться на самого себя в попытке понять – кто ты сам? Зачем жил? Что сделал? И сделал ли вообще? А потом бард запел…
Слова были странными, непривычными, ритм стиха – рваным, но чем-то он задевал душу, что-то в нем слышалось такое… Какое? А кто его знает. Да еще и потрясающий голос поющего. Правду сказал красноармеец-хохол – изумительно поет. С таким голосом человеку место на сцене императорского театра, а никак не в армии. Ему бы весь Петербург стоя рукоплескал. Дварх-лейтенант полностью прав, ему нужно отдать музыке всего себя, такой голос – божий дар, от которого грех отказываться. Николай помотал головой, пытаясь отвязаться от навязчивого рефрена: «Волки уходят…»
Он почти не пытался понять смысл незнакомой песни, но все равно видел четкую аналогию между ней и всем происходящим вокруг. А дварх-лейтенант улыбнулся и запел другую. Потом третью. Он много пел, а слушатели замерли в почтительном внимании – бард возносил их на небеса и бросал в пропасти, такого не слышал ни один из них ни разу в жизни. Губы Николая сами по себе шептали: «Господи! Да как же можно так петь?.. Как?!» И все песни были странными, совершенно незнакомыми, но каждая звала куда-то далеко, за горизонт, туда, где человек еще не бывал. Да что там, куда он раньше просто боялся заглянуть.
– Лар! – прервал вдруг пение мелодичный голос. – Эрхл'э р'ланг фар'эль. Р'эбд Релир м'эркаль.
Офицеры резко повернулись на голос и онемели. Прямо в стене у двери вертелась похожая на смерч черная воронка, возле которой стояла подтянутая светловолосая очень симпатичная девушка в черно-серебристой форме. На ее левом плече живым огнем переливался страшноватый символ – полупрозрачная когтистая лапа, поддерживающая пылающий багровым огнем нечеловеческий глаз с вертикальным зрачком.
– Здравстуй, Л'эри, – поднялся с места дварх-лейтенант. – Извини, но невежливо говорить на языке, который люди вокруг не понимают.
Девушка иронично приподняла левую бровь и довольно отчетливо фыркнула. Затем нахмурилась, прищурила голубые глазищи, и Николаю вдруг показалось, что его мозга что-то мимолетно коснулось. На какую-то секунду ему стало дурно, и все тут же прошло.
– Я по-о-вторяю… – на сей раз появившаяся ниоткуда незнакомка говорила по-русски. – Исследования завершены, и Релир приказал всем возвращаться на крейсер. Это приказ, а не пожелание!
Она говорила медленно, тщательно выговаривая каждое слово, видно было, что язык ей чужой, и говорить на нем девушке нелегко.
– Есть небольшая проблема, – задумчиво посмотрел на нее Лар. – Меня здешняя власть приговорила к расстрелу, и именно его я жду здесь вместе с господами офицерами.
– Ну, и что? Или снова собрался, как ты это любишь, устроить из собственной казни шоу? Так учти, Релир не зря меня за тобой лично послал, знает, чего от тебя, разгильдяя эдакого, ждать. Не хватало еще и здесь устроить такой же переполох, какой ты учинил на Фар-Тинге.
– Нет, – рассмеялся дварх-лейтенант, – я нынче добрый. Пускай себе господа комиссары живут и пасутся. Дело в другом. Неужели ты думаешь, что я могу бросить людей, с которыми вместе ждал смерти? Ведь их расстреляют…
– А, все хвосты Проклятого! – непонятно выругалась девушка. – Действительно… И что делать будем?
– Попроси Асиарха подготовиться к сканированию.
– Ты уверен?! – брови девушки поползли вверх. – Мы ведь решили не проводить здесь Поиска.
– А ты сама посмотри. Все шестеро не пашу.
Девушка медленно обвела глазами застывших в ступоре офицеров, останавливая взгляд на каждом. На какую-то секунду, но каждому же показалось, что за эту секунду из него вынули душу и основательно встряхнули. Николай был откровенно изумлен и внезапным появлением странной девушки в запертой камере, и вертящейся в стене черной воронкой, и непонятным разговором.
Штабс-капитан Ненашев почти незаметно улыбнулся своим мыслям – он не разучился разбираться в людях, дварх-лейтенант действительно не хочет бросать обреченных на смерть. Вопрос только, что решит его начальство. Прикажут бросить – и бросит, приказ есть приказ. Тем более – в армии. Контрразведчик цепким взглядом окинул девушку и вздохнул. Хороша… Сколько это ему не приходилось общаться с приличными женщинами? Года два, поди… Но она сама, похоже, офицер. Вот где только, интересно, у них знаки различия? Он снова внимательно осмотрел форму девушки, но ни единого знака различия, кроме эмблемы на плече, не нашел. Странно.
– Асиарх готов, – снова раздался в тишине голос девушки. – Имею честь пригласить вас, господа, в орден Аарн.
Она слегка наклонила голову в сторону застывших у стены офицеров. Потом повернулась к Лару.
– Я пойду все подготовлю. А ты объясни людям, в чем дело, они, по-моему, почти в психошоке. И побыстрее, пока охранники наверху не забеспокоились.
Девушка улыбнулась и скрылась в воронке.