Барбаросса и погромы в Западной Украине, 1941 г
Следуя советскому и немецкому вторжению на территорию Польши, многие ведущие члены ОУН собрались на польской территории под оккупацией Германии как Генеральное правительство. Они и далее становились более радикальными из-за брутальной советской оккупации Западной Украины в 1939–1941 гг. и из-за идеологической и военной подготовки их лидеров нацистской Германией в 19381939 гг.[63] Ссылаясь на себя в качестве «естественного союзника» нацистской Германии, ОУН (б) заявила о своей готовности вступить в войну против СССР[64].
17 июня 1941 г. В Берлине Рейнхард Хейдрик, глава Отдела безопасности Рейха, собрал функционеров СС и полиции, чтобы персонально поделиться с ними инструкцией относительно стимулирования так называемых акций самоочищения[65]. Через неделю, 25 июня 1941 г. в письме Бандере Ярослав Стецько написал: «Мы создаем милицию, которая поможет убрать евреев и защитить население»[66]. Инструкции, предписанные милиции ОУН (б) призывали ее очистить территорию от вражеских элементов:
«Во времена хаоса и сумбура необходимо позволить ликвидацию нежелательных поляков, московитов и еврейских активистов, особенно тех, кто поддерживает Большевистско-московицкий империализм[67].
Уничтожьте офицерский состав, расстреляйте московитов, евреев, сотрудников НКВД, политруков и всех, кто хочет войны и нашей смерти[68]!
Евреи должны быть изолированы, убраны с позиций для того, чтобы избежать саботажа, московиты и поляки — тем более. Если есть исключительная необходимость, например, еврей нужен в домохозяйстве, один из наших милиционеров должен следить за ним и должен ликвидировать его при малейшем проступке. Только украинцы, а не внешние враги могут быть лидерами в различных сферах жизни. Ассимиляция евреев недопустима[69].
Активисты ОУН принимали участие в июльских погромах 1941 г., в которых многие из них проявили брутальную жестокость[70]. По прибытии во Львов группа из украинского батальона Нахтигаль может рассчитывать на фанатически настроенный антисемитский контингент с хорошим знанием местных условий[71]. Листовки ОУН, распространенные в первые дни немецкого вторжения, призывали население: «Не выбрасывайте пока что свое оружие. Возьмите его. Уничтожьте врага… Люди! — Знайте это! — Москва, венгры, евреи — вот, кто ваши враги. Уничтожьте их»[72].
30 июня 1941 г. ОУН издала «Акт обновления украинской государственности», надеясь на то, что Украина получит такой же статус, как и Словакия под руководством Тисо или Хорватия под руководством Павелика[73]. Двадцатидевятилетний ОУНовец Ярослав Стецько представлял себя как бандеровского премьер-министра[74]. Его прокламация оказалась основанной на декларации Юсташа, с которой она схожа в содержании, но в обращении к Гитлеру представляется более «широкой», чем словацкая и хорватская. Стецько сообщил, что новое государство будет «тесно сотрудничать с национал-социалистической великой Германией под руководством фюрера Адольфа Гитлера»[75].
3 июля 1941 г. он отослал письмо другим европейским фашистским лидерам: Гитлеру, Муссолини, Франко, Павелику, подчеркивая то, что его государство — член новой фашистской Европы, поддержки которой он ищет сейчас. Он объяснил Павелику, что «оба революционных народа, закаленные в боях, будут гарантировать создание здоровой обстановки в Европе и нового порядка»[76].
Объявление украинской государственности было дополнено жестокими погромами. «Правительство» Стецько выразило свое желание уничтожить евреев Украины, и Степан Ленкавский, его главный пропагандист, отстаивал физическое устранение украинского еврейства. Стецько одобрил «устранение евреев и целесообразность использования немецких методов истребления еврейства Украины, дабы воспрепятствовать их ассимиляции и т. п.»[77]. Грзегорж Россолински-Льебе ссылается на планы ОУН (б) по эвакуации или уничтожению этнических меньшинств и замены их «этническими» украинцами на «этнической» украинской земле[78]. Между 30 июня и 3 июля 1941 г. массивные погромы унесли жизни 4 000 евреев во Львове[79]. Участие милиции ОУН в убийствах евреев хорошо задокументировано в ОУНовской переписке с нацистами, в их собственных листовках и директивах, а также в видео- и фотоматериалах участия украинской милиции в акциях. Некоторые участники убийств могут быть идентифицированы по фотографиям[80]. Документы ОУН (б) устанавливают коллаборацию между украинской милицией и Вермахтом совместной Акции против евреев[81]. Похожие погромы происходили по всей Западной Европе[82]. Задокументировано более чем 58 погромов в западно-украинских городах, по разным подсчетам количество жертв этих погромов насчитывает от 13 000 до 35 000 человек[83]. Батальон Нахтигаль, состоявший почти исключительно из активистов ОУН (б), служащих в немецкой форме под командованием Шухевича, провел массовый расстрел евреев под Винницей в июле 1941 г.[84] Стецько описал погромы июля 1941 г. как украинскую самозащиту[85].
63
Roman Shukhevych, leader of both the OUN(b) and the UPA, served in various Nazi German units from 1938 until 1943. He received training at the German Military Academy in Munich in 1938, in 1939–1940 he was joined by 120 other Ukrainian nationalists at a Gestapo training camp in Zakopane. Berkhoff, Harvest of Despair, 289, 298; Breitman and Goda, Hitler’s Shadow, 74, 91; Jeffrey Burds, The Early Cold War in Soviet West Ukraine, 1944–1948, Carl Beck Papers in Russian and East European Studies 1505 (Pittsburgh: University Center for Russian and East European Studies, 2001), 68.
64
Kul’chyts’kyi, OUN v 1941 rotsi (2006), 12 and 61, citing “Borot’ba i diial’nist’ OUN pid chas viiny: Politychni vkazivky (traven’ 1941 r.),” in OUN v svitlui povstanov Velykykh Zboriv, Konferentsii ta inshykh dokumentiv z borot’bi 1929–1955 r. [Zakordonni chastyny Orhanizatsii Ukrains’kykh Natsionalistiv] (1955), 48–57.
65
Tomasz Szarota, U progu Zaglady: Zajscia anty(ydowskie i pogromy w okupowanej Europie: Warszawa, Pary(, Antwerpia, Kowno (Warsaw: Wydawnictwo “Sic!” 2000), 210–214, and Peter Longereich with Dieter Pohl, ed., Die Ermordung der europäischen Juden: Eine umfassende Dokumentation des Holocaust 1941–1945 (Munich: Piper, 1989), 118–119. An analogous development also took part among profascist émigré groups in Germany. On March 19, 1941, they urged the Jews to leave Lithuania, so that “there would not be any unneccessary victims.” In Berlin on May 10, 1941, the so-called Lithuanian Activist Front (LAF) presented its völkisch ideological program, which accused the Jews collectively of having destroyed Lithuania and emphasized that “communism is directly rooted in Judaism.” Klaus-Peter Friedrich, “Spontane Volkspogrome oder Auswüchse der NSVernichtungspolitik?: Zur Kontroverse um die Radikalisierung der antijüdischen Gewalt im Sommer 1941,” Jewish History Quarterly (Kwartalnik Historii)ydów), no. 4 (2004): 591.
66
TsDAVO Ukrainy, f. 3833, op. 1, spr. 12, l. 10, Telegram Iaroslav Stest’ko no. 13, 25.6.1941.
67
“Instruktsii Revolutsiinoho Provodu OUN(B) dlia orhanizatsiinoho aktyvu v Ukraini na period viiny. “Borot’ba i diial’nist’ OUN pid chas viiny” V. Viis’kovi instruktsii,” TsDAVO Ukrainy, f. 3833, op. 2, spr. 1, ark. 25–33.
68
Ivan Patryliak, “Viiskovi plany OUN(B) u taemnii instruktsii Revoliutsiinoho provodu (traven’ 1941 r.) “Borot’ba i diial’nist’ OUN pid chas viiny,” Ukrains’kyi Istorychnyi Zhurnal’, no. 2 (2000): 136.
69
“Instruktsii Revoloiutsiinoho Provodu OUN(B) dlia orhanizatsiinoho aktyvu v Ukraini na period viiny. “Borot’ba i diialnist’ OUN pid chas viiny” H. Vkazivky na pershi dni orhanizatsii derzhavnoho zhyttia,” TsDAVO Ukrainy, f. 3833, op. 2, spr. 1, ark. 33–57.
70
Berndt Boll, “Z" oczów, July 1941: The Wehrmacht and the Beginning of the Holocaust in Galicia: From a Criticism of Photographs to a Revision of the Past,” in Omer Bartov, Atina Grossmann, and Mary Nolan, eds., Crimes of War: Guilt and Denial in the Twentieth Century (New York: The New Press, 2002), 73.
71
Hannes Heer, “Einübung in den Holocaust: Lemberg Juni/juli 1941” Zeitschrift für Geschichtswissenschaft Vol. 49, 5 (2001): 409–417; Israel Gutman, “Nachtigall Battalion,” Encyclopedia of the Holocaust (New York: Macmillan, 1990).
72
“Ukrains’kyi narode!” OUN(b) fl yer, July 1, 1941, TsDAVO Ukrainy, f. 3833, op. 1, spr. 42, l. 35. See also Dieter Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung in Ostgalizien 1941–1944: Organization und Durchführung eines staatlichen Massenverbrechens, 2d ed. (Munich: Verlag Oldenburg, 1997), 57.
75
Volodymyr Serhiichuk, ed., OUN-UPA v roky viiny: novi dokumenty i materialy (Kyiv: Vydavnytstvo khudozhnoi literatury “Dnipro,” 1996), 239.
76
Rossoli#ski-Liebe, “The ‘Ukrainian National Revolution’ of 1941,” 99, citing TsDAVO Ukrainy, f. 3833, op. 1, spr. 22, ll. 1–27.
77
Gabriel N. Finder and Alexaner V. Prusin, “Collaboration in Eastern Galicia: The Ukrainian Police and the Holocaust,” East European Jewish Affairs, 34, no. 2 (2004): 102; Berkhoff and Carynnyk, “The Organization of Ukrainian Nationalists,” 171.
78
Rossolinski-Liebe, “The ‘Ukrainian National Revolution’ of 1941,” 100. Similar attitudes were found within the OUN(m). Its organ Selians’ka dolia described the Jews as enemies, who “had to leave the land or die on it. The Muscovite, the Pole, and the Jew were, are, and will always be your enemies.” Amir Weiner, Making Sense of War: The Second World War and the Fate of the Bolshevik Revolution (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 2001), 242–243, citing TsDAHO Ukrainy, f. 57, op. 4, d. 369, l. 63.
79
Heer, “Blutige Ouvertüre”; Kai Struve, “Layers of Violence: Mass Executions and Pogroms against Jews in Eastern Galicia in Summer 1941,” paper presented at the Fifth Annual Danyliw Research Seminar on Contemporary Ukrainian Studies, University of Ottawa, October 30, 2009.
80
John-Paul Himka, “The Lviv Pogrom of 1941,” paper presented at the Association for the Study of Nationalities, the Harriman Institute, Columbia University, 16 April 2011.
81
Bruder, “Den ukrainischen Staat,” 146, citing Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, 60 ff.; Text des Amtes Ausland/Abwehr vom Juli, 1941, IfZ, Fd 47, Bl. 47, Bl. 41; Ic/AO vom 2.7.1941, BArch-MA, RH 20–17/277, Bl. 91, 126 and 137.
82
On the pogroms, see Marco Carynnyk, Furious Angels: Ukrainians, Jews, and Poles in the Summer of 1941 (forthcoming); on the pogroms in Dubne, see idem, “The Palace on the Ikva: Dubne, September 18th, 1939 and June 24th, 1941,” in Elazar Barkan, Elizabeth A. Cole, Kai Struve, eds., Shared History — Divided Memory: Jews and Others in Soviet-Occupied Poland, 1939–1941 (Leipzig: Leipziger Universitätsverlag, 2007; Band V of Leipziger Beiträge zur Jüdischen Geschichte und Kultur), 263–301; on Zolochiv, see idem, “Zolochiv movchyt,” Krytyka, no. 10 (2005): 14–17, on Lviv, see Himka, “Lviv Pogrom”; on Ivano-Frankivs’k, see Abraham Liebesman, During the Russian Administration: With the Jews of Stanis!awow During the Holocaust (Atlanta: n.p. 1990), 2–6; Joachim Nachbar, Endure, Defy, and Remember: Memoirs of a Holocaust Survivior (Southfi eld, Mich.: J. Nachbar, c2003), 7–9; on Drohobych, see Bernard Mayer, Entombed: My True Story: How Forty- Five Jews Lived Underground and Survived the Holocaust (Ojus, Fla.: Aleric Press, c1994), 7–16; on Borylaw, Sabina Wolanski with Diana Bagnall, Destined to Live: One Woman’s War, Life, Loves Remembered (London: Fourth Estate, 2008), 31–35; on Kuty, see Abraham Klein, My Life in Kuty: A shtetl destroyed (Montreaclass="underline" A. Klein, 2003), 126–128. Thanks to John-Paul Himka for these references.
83
Dieter Pohl, “Anti-Jewish Pogroms in Western Ukraine: A Research Agenda,” in Barkan, Cole, and Struve, eds. Shared History— Divided Memory, 305–315.
84
Viktor Khar’kiv “Khmara,” a member of both Nachtigall and then Schutzmannschaft battalion 201, wrote in his diary that he participated in the shooting of Jews in two villages in the vicinity of Vinnytsia. TsDAVO Ukrainy, f. 3833, op. 1, spr. 57, ark. 17–18.