Пока с Тадеушем так Зося говорила,
Гервазий подошёл и так сказал уныло:
«И я уже слыхал об этих новых планах!
Судья мне рассказал, жалею о крестьянах!
Не оказалась бы та выдумка немецкой, —
Свобода искони была у нас шляхетской!
Хотя произошли все люди от Адама,
Но хлопы, слышал я, ведут свой род от Хама,
От Сима — шляхтичи, евреи — от Яфета [25], —
Зато мы властвуем от сотворенья света.
Однако говорит не так плебан с амвона…
Мол, тот порядок был ещё во время оно,
Но сам Христос не внял писаниям закона:
Он в яслях родился, хотя был царской крови,
Среди евреев рос — не различал сословий;
Пусть будет так, когда иначе невозможно!
Когда угодно то моей ясновельможной
И дать согласие моя хозяйка рада,
То ей повелевать, — мне подчиняться надо,
Глядите только вы, чтоб зла не получилось
Из этой вольности, как при царе случилось:
Когда решил пан Карп дать хлопам отпускную [26],
То подать наложил на них москаль тройную.
Советую тебе шляхетство дать крестьянам,
Присвоив им гербы, как настоящим панам.
Пусть пани даст одним селеньям «Козерога»,
Другим «Леливу» даст Соплица, волей Бога.
И я себе тогда признаю хлопа равным,
Когда его с гербом увижу достославным.
Сейм утвердит гербы.
Пусть знает пан Соплица —
От этой отпускной ему не разориться;
Ведь не допустит Бог, — а все мы в Божьей воле,
Чтоб внучке Стольника пришлось нажить мозоли.
Фамильное добро запрятано в руинах,
Там много золотых колец, монет старинных:
Запястья ценные, цепочки и браслеты,
И сбруя дивная, и сабли, и стилеты.
Стерёг сокровище я, как зеницу ока,
От москалей, от вас, Соплиц, зарыл глубоко.
Добро до сей поры укрыто потаённо,
Достанется теперь наследнице законной.
С ним талеров мешок я спрятал полновесный, —
Их заработал я всей долгой службой честной.
Я ждал, что замок нам достанется в наследство,
Хотел я на ремонт истратить эти средства…
Что ж, новым господам запас мой пригодится,
Ведь поселюсь теперь я у тебя, Соплица,
И на покое мне привольно будет житься!
Горешков вынянчу я третье поколенье,
Сыночка обучу рубить на загляденье.
А родится сынок, — на это есть причина:
Во время войн всегда жена приносит сына».
Едва закончил речь растроганный Гервазий,
Шагами важными к ним подошёл Протазий.
Он из-за пазухи достал огромный свиток,
Почти что в три листа, хранивший чувств избыток.
То юный офицер, товарищ по походу,
Посланье сочинил: торжественную оду.
Хоть он в мундире был, но с жаром беллетриста
Пера не оставлял. Протазий строчек триста
Прочёл; дойдя до слов: «О ты, чьей красотою
Я в сердце поражён и восхищён мечтою!
Когда покажешь лик ты в лагере Беллоны [27],
Рассыпятся мечи, красой испепеленны!
Ты Марса порази оружьем Гименея[28],
Сорви рукой с чела обвившегося змея!..»
Хвалила парочка творение поэта,
Но в их сердцах оно не вызвало ответа.
Меж тем плебан уже успел сказать крестьянам,
Что вольностью они пожалованы паном.
Едва услышали слова его крестьяне,
Как в ноги бросились Тадеушу и панне.
«Живите вечно вы!» — кричали со слезами.
Тадеуш отвечал: «Живите вечно сами!»
«Да здравствует народ!» — провозгласил Домбровский.
«Да здравствуют вожди!» — гремит ответ литовский.
«Да здравствует народ, крестьяне, все сословья!»
На тысячи ладов звенели славословья.
Хваля проект, хотел его переиначить
Пан Бухман и ещё комиссию назначить,
Чтоб уточнить ясней намеренья и цели,
Но так как времени на это не имели,
То шляхтичи ему внимать не захотели.
Вот с дамами вожди, с солдатами крестьянки
Попарно строятся пред замком на полянке.
«Играйте полонез!» — толпа в одно вскричала,
И подают сигнал оркестру для начала,
Но просит пан Судья тихонько генерала,
Чтоб музыка его пока что не играла:
«Племянника теперь справляю обрученье, —
От предков повелось у нас обыкновенье
Под музыку сельчан плясать и петь на свадьбе.
Вон музыканты ждут, они с утра в усадьбе;
Волынщик хмур, скрипач подмигивает глазом.
Мне не хотелось бы их огорчать отказом;
Ведь если откажу, то будут слёзы литься,
И под оркестр народ не станет веселиться;
Пускай начнут они, народу на забаву,
Натешимся потом оркестром мы на славу».
Знак подан.
И скрипач, взмахнув смычком коротким,
На скрипку оперся тяжёлым подбородком,
Галопом свой смычок пустил по струнам скрипки.
Волынщики напев схватили без ошибки,
Плечами двигали, как будто бы крылами,
И дунули в меха; зажгло все лица пламя. —
Казалось, улетят они в мгновенье ока,
Подобно детворе Борея толстощёкой [29],
Жаль, цимбалистов нет.
Хоть выбор их немалый,
При Янкеле никто из них не брал цимбалы.
(Где Янкель пропадал всю зиму, непонятно,
Но только с войском он домой пришёл обратно.)
Известно было всем окрестным музыкантам,
Что не сравниться с ним уменьем и талантом.
Цимбалы подали почтительно еврею,
Но он не взял: «Отвык, как приступлю к игре я?
Стесняюсь панства я, рука не та уж стала».
Собрался уходить, но Зося увидала,
И, молоточки взяв, к еврею поспешила,
Дала их Янкелю и улыбнулась мило,
И, бороды его приветливо касаясь,
«Пожалуйста, сыграй! — просила улыбаясь. —
Ведь обручаюсь я, — прибавила в смущеньи. —
А ты мне обещал играть на обрученьи.
вернуться
По библейскому преданию, сыновья Ноя — Хам, Сим и Иафет — стали прародителями отдельных племён и народов. Хам был якобы прародителем побеждённых евреями хананеян, рабов-земледельцев на их земле, ставшей иудейской; отсюда-то и пошла унизительная кличка «хам» для крестьянина. Старые польские летописцы (Вельский, Стрыйковский), выводя крестьянство от Хама, превращали остальных сыновей в родоначальников уже не народов, а общественных классов.
вернутьсяЦарское правительство не признаёт вольных людей, кроме дворянства. Крестьян, освобождённых их владельцем, тотчас же записывают в «сказки» удельного ведомства, и они вместо барщины платят ещё больший оброк. Известно, что в 1818 году граждане Виленской губернии приняли на сеймике проект освобождения всех крестьян и с этой целью избрали делегацию к императору; но правительство приказало уничтожить проект и больше никогда не вспоминать о нём. При царском режиме нет другого способа освободить человека, как усыновив его. И многие таким образом получили дворянство, из милости или же за деньги (А.М.).
Игнацы Карп — хорунжий упицкий, один из богатейших помещиков Литвы, дал отпускную своим крестьянам.
Этой заметкой, некоторая очевидная неточность которой продиктована ненавистью Мицкевича к царизму и крепостничеству, заканчиваются «Объяснения» поэта к «Пану Тадеушу».
вернутьсяБеллона — богиня войны в римской мифологии.
вернутьсяГимен или Гименей — бог брака в греческой мифологии.
вернутьсяБорей (греческая мифология) — бог северного ветра, здесь — окружённый божками, маленькими ветрами, которые дуют, сколько у них сил (и потому они «толстощёкие», точнее, с надутыми щеками).