Таким образом, Лулу пришлось попытаться разобраться в вещах, о существовании которых она и не подозревала. Оставаясь дома одна, она изумлялась сложности происходящих в жизни явлений. Лулу пила ром в трактире "На курьих ножках", но никогда не думала, что спирт, из которого на фабрике делают ром, а потом метрдотель в "Курьих ножках" разбавляет водой, иногда определяет политику целого государства. Из-за него лишаются своих кресел министры и на их место приходят новые... А пока полиция гоняется за чердачным вором, слямзив-шим два пододеяльника, в правительстве тоже вовсю воруют, только с большим размахом и по-другому.
Благодаря Лулу доктор Новак даже приобрел вес, он оказался первым в своем кругу, кто официально завел себе любовницу, да еще такую, что ему завидовали.
К тому же, нередко думал он, лежа возле нее и выслушивая ее бесконечные истории, Лулу не такая уж и дорогая. На ее месте другая запросила бы куда больше... Слава богу, много их у него перебывало! Под ее болтовню он потихоньку засыпал.
Депутат Фейфар вел себя совершенно иначе. Спать он и не помышлял, пил основательно, и ее истории его не занимали. Он говорил сам, а она слушала, стараясь побольше запомнить. Она с возмущением отвергала какие бы то ни было подарки от пана депутата, понимая, что было бы сложно объяснить докторишке их происхождение, а пятнать себя ложью она не желала. Хватит того, что ей не удавалось оставаться перед Новаком невинной, что поделаешь, если тому так нужна ее информация! А информация бывала нужна ему довольно часто.
Она разрешала пану депутату расплачиваться исключительно деньгами.
Поначалу Лулу было чудно, что одного она только слушает, а другому рассказывает забавные истории, чтоб он лучше заснул, но потом привыкла и не удивлялась. Лулу, разумеется, понятия не имела о существовании в древности Шехерезады, которая развлекала своего повелителя тысячу и одну ночь. Ночей у Лулу было значительно меньше, зато повелителей целых два. Если б хотя бы изредка ее не навещал Тони, она засохла бы от тоски.
Тем более что в один прекрасный день милый докториш-ка явился сам не свой. Он озабоченно вздыхал и уходил задолго до полуночи, иногда не объявлялся по нескольку дней. Любопытно, что и пан депутат Фейфар дважды не пришел к ней, хотя заранее сообщил о своем приходе, и Лулу была дома одна.
Заботы пана доктора были куда серьезнее, чем могла представить себе Лулу: он ломал себе голову, как случилось, что махинации старика с углем вылезли наружу[ 59 ]? О них дознались аграрники и всячески дают понять, что предадут дело большой огласке.
Глядишь, обошлось бы миром, если б обе партии договорились. Но тогда пану премьер-министру пришлось бы уступить свое место в пользу кандидата от аграрной партии.
Премьер метался по своей вилле, как разъяренный тигр. Жена лепетала, что опасается за его здоровье, потому что он задыхался и хватался за сердце. Врачи пожимали плечами, и на консилиуме два профессора решили пригласить специалиста из Швейцарии. Сам же пан премьер-министр велел запарить себе чай из трав, который когда-то в деревне для него готовила бабушка их кухарки.
- Пан премьер-министр, - заключили врачи, - консилиум пришел к единому мнению, что необходимо устранить причину вашего недомогания, которая вызывает нежелательные явления в области сердца. Консилиум считает, что состояние вашего сердца соответствует возрасту, но тем не менее...
Премьер-министр махнул рукой и, к ужасу присутствовавших, проворчал:
- Да, разумеется, уголь... Спасибо вам, господа. Лучше всего ему помогал чай.
Пан секретарь давно распорядился, чтобы ревизия в банкирском доме пана Гарманека была отменена, у них состоялся с ним долгий разговор, но ничего вразумительного пан Новак не узнал.
Зато все выяснила Лулу. Она сообщила доктору, что пан Фейфар обронил как бы между прочим, что дед у них в руках. Она знала многое, но не знала, кто дед.
Кто, кто... Наш старик, - буркнул доктор. - Что будет, что будет, господи...
Ну, в общем, тот, который загнал им уголь за большие гроши, тот и выдал, как все было. Я ничего в этом не понимаю.
Ну и ладно, главное, что я понимаю... Само собой, не стоило старику так сильно припирать Гарманека к стене. Шеф все хвалится своим умом, и мне велит каждый день поддакивать ему... А сам-то... Сраму-то, сраму будет...
Этого я тоже не понимаю, - вздохнула Лулу.
Вот и радуйся, - искренне утешил ее секретарь.
В чем там дело - в политике или в башлях? Он улыбнулся:
Да это одно и то же.
Для тебя это так важно?
Еще бы. Фейфара надо взять в оборот.
- Жаль, - снова вздохнула Лулу. - У меня от него с души воротит.
Она хотела добавить, что предпочла бы проводить время с ним одним, но секретарь не дал ей сказать.
- Получишь новый костюмчик, Лулу. И не хмурься так. Ты у меня умничка!
И доложил шефу, что Гарманек их продал, подчеркнув при этом, что настоящая фамилия Гарманека Герман и что родом он из Галиции. Надо во всех газетах партии начать кампанию за очишение общества от взяточников и сомнительных элементов, а как пример неподкупности привести любимца нации, человека, который является символом чести, - пана премьер-министра. И заметить вскользь, что грязные сплетни лишь порочат светлый союз партий коалиционного правительства[ 60 ]. Слава богу, имени пана премьер-министра на этом проклятом счете не значится, так что юридически против него ничего нельзя предпринять.
Любимец нации выслушал тираду своего секретаря с насупленным видом. Старается мой секретаришка, усердствует, но я и сам не настолько глуп, чтобы не понять, что все эти старания ни к чему не приведут. Надо было просто выкинуть за дверь этого мерзавца Гарманека, я ведь всегда с недоверием относился к евреям, и не зря, - если только это были не фабриканты - и всегда оказывался прав.
Он не слушал, что говорил секретарь об аферах других политиков, из других партий. Снова сдавило сердце, и он подумал, что умирает. Да, это было бы лучшее, что в его положении можно придумать...
Ясно одно - все происходившее не способствовало хорошему настроению пана секретаря, по вечерам Лулу не могла убаюкать его своими россказнями. Он не засыпал, капризничал, как дитя, и поносил пана Гарманека, желая ему самой страшной смерти.
Добрая душа Лулу утешала пана Новака:
- Это можно устроить. На все есть мастера, ты даже не поверишь. Раз "медвежатник" Вальда, сморчок сморчком, узнал, что, пока он брал кассу, Соукуп, здоровенный малый, побывал у его Польдинки, долго приставал, пока не получил свое, в уверенности, что Вальда раньше полуночи домой не вернется. И с тех пор только Вальда на дело - Соукуп тут как тут. Вальда был не из ленивых, и Соукупу с Польдинкой было полное раздолье. Стали даже поговаривать, будто Соукуп ходит к ней за-ради алиби, чтоб доказать, что не он на этот раз кассу брал. У ребят и присказка появилась - если кто шел к женщине, говорили, что теперь это называется "делать алиби"... Когда Вальда раскумекал, что к чему, то понял, что ни ростом, ни силой он против Соукупа не вышел и не сможет запретить Соукупу делать с его женой алиби, сколько тому вздумается. Попробовал врезать Польде, но для него это добром не кончилось, Польда-то поперек себя шире - за что, собственно, ему и нравилась. Ну и он нанял.
Кого? - пролепетал секретарь, захваченный ее повествованием.
Ну, месаря, человека, который должен был пощекотать Соукупа и отбить у него охоту делать с Польдинкой алиби. Вальда как раз взял приличную кассу, башли у него были, он и нанял малого, ну прямо блеск. Тот подстерег Соукупа и так отметелил, что сломал ему челюсть. Обошлось без ножа, но он предостерег, что в другой раз Вальда велит его подрезать. А что дальше было, как ты думаешь? Скажешь, Польда сдрейфила? Ни боже мой. Получилось совсем наоборот. Она пошла к Соукупу и выхаживала его, в общем, пожалела, а Вальду послала подальше. Может, это она заложила его с последней кассой, и он сел на три года. А Соукуп прославился на всю улицу, потому что оказался мучеником, это людям всегда нравится...
59
Афера с углем депутата парламента от национально-социалистической партии, министра железных дорог Стршибрного, была раскрыта в 1924 году.
60
Имеется в виду внепарламентская коалиция (1920-1926) аграрной партии, национально-демократической, лидовой (католической), социал-демократической и социалистической, решавшей все важнейшие вопросы в стране; так называемая "пятерка".