Несмотря на рекомендации выдающихся писателей, среди которых были Виктор Шкловский и Андрей Вознесенский, Шраера-Петрова приняли в Союз писателей лишь в 1976 году – с задержкой на пять лет и вопреки сопротивлению ретроградов, сидевших в приемной комиссии[50]. К середине 1970-х годов писателя все больше и больше занимает природа взаимоотношений русских и евреев, тогда как нонконформизм становится определяющим фактором его творчества. (Об этом см. работу Романа Кацмана в этом сборнике.) Это постепенно привело к конфликту с советской системой и правлением Союза писателей СССР. Рукопись большой книги стихов «Зимний корабль»[51] с трудом продвигалась по замерзшим каналам издательства «Советский писатель» и наконец была включена в план издания на 1979–1980 годы. Ей не было суждено увидеть свет.
В 1978 году, после того как Шраер-Петров прочитал свое стихотворение «Моя славянская душа» (1975) на заключительном вечере весеннего фестиваля поэзии в Литве, разразился скандал. В этом стихотворении-протесте «славянская» душа поэта покидает его «еврейское» тело («упаковку») и прячется на сеновале: «Я побегу за ней: Постой! Что делать мне среди березок / С моей еврейскою пустой, такой типичной упаковкой?» [Шраер-Петров 2003: 50]. После возвращения с фестиваля в Москву бонзы из Союза писателей вызвали Шраера-Петрова на проработку за публичное чтение «сионистской» литературы; ему грозили черными списками. Остракизм за нарушение негласного табу на еврейскую тему избавил писателя от последних иллюзий, подтолкнув его к решению эмигрировать. Летом 2019 года Шраер-Петров так прокомментировал свой конфликт с режимом:
Я уже был член Союза писателей, это было в ‘76-м-‘77-м году… я начал писать и публично читать написанное. Я был приглашен вместе с группой поэтов [в Литву] на празднование весны поэзии. <…> И там я как раз читал только те стихи, которые я любил, понимал, что это моя душа записана на магнитофоне памяти. И особенно стихотворение «Моя славянская душа». В этом стихотворении я выразил и свою душу, и новую форму. <…> И тогда я понял, что все, я не могу. Они меня соблазняют все время, как Сатана соблазнял Адама, что я буду очень успешным поэтом-переводчиком, если я несколько стихотворений сделаю конформистских о моих, так сказать, взаимоотношениях с Россией. <…> И тут же я выступил еще с такой штукой. Я сказал, что теперь я буду подписываться «Шраер-Петров», это мое литературное имя, и я не буду по-другому. Тогда они стали снимать все мои литературные выступления, переводы… Все стало приостанавливаться. Моя книжка стихов. И так далее, и детские рассказы. Я зашел в тупик и решил уехать. Я не представлял себе, конечно, всего кошмара эмиграции. Я считаю, что это все равно кошмар для русского писателя – эмигрировать из своей родной стихии. <…> Вот тут мы и подали на выезд[52].
В начале января 1979 года писатель и его семья подали документы в ОВИР для выезда в Израиль. Получив отказ, они вошли в число десятков тысяч отказников – тех советских евреев и членов их семей, которые находились в состоянии не только поражения в правах, но, по сути, и геттоизации. Академические карьеры писателя и его жены были сломаны. Новаторские исследования Шраера-Петрова в области лечения стафилококковых инфекций, спасавшие жизни, потеряли всякое значение для властей. После его исключения из Союза писателей и шельмования в печати издание трех его книг, одна из которых (повесть о микробиологе) уже была сверстана и снабжена иллюстрациями, было остановлено. Писатель более не сможет публиковаться в СССР. В 1979 году, дежуря в лаборатории скорой помощи и подрабатывая по ночам водителем-бомбилой, Шраер-Петров задумал панорамный роман о судьбах евреев-отказников. Со временем этот замысел реализовался в трилогии об исходе советских евреев и об изуродованных судьбах отказников. В начале трилогии главный герой, доктор Герберт Анатольевич Левитин – московский профессор медицины. В ходе романа еврейство Левитина претерпевает метаморфозу, превращаясь из сковывающей этнической оболочки в историческую и духовную миссию.
Татьяна Левитина (урожденная Пивоварова), русская жена главного героя, родом из псковской деревни в Островском районе. Фиксируя с анатомической точностью непреодолимые противоречия смешанного еврейско-русского брака, Шраер-Петров одновременно представляет историю доктора Левитина и его семьи как аллегорию истории евреев в России. «Доктор Левитин», первая часть этой саги об отказниках, завершается гибелью сына Левитиных Анатолия в Афганистане, смертью Татьяны от горя и фантасмагорической местью Герберта. (О теме еврейского отмщения см. эссе Джошуа Рубинштейна в этом сборнике.)
51
См. материалы, связанные с готовившейся (но не изданной) в издательстве «Советский писатель» книгой Шраера-Петрова «Зимний корабль»: РГАЛИ. Ф. 1234. Оп. 23. Д. 1436.