«Да будут благословенны и пламень, и печи, и земные недра, и шахтеры, и бегуны!» — хотелось ему крикнуть громко, чтобы слышали все горы и все люди, но он затаил это движение сердца и сказал:
— Мамка, мамка, я надумал обратно поехать!
— Куда это?
— В завод к отцу.
Мать остановилась от удивления и уронила косу.
— Вчера пастухом думал стать, а сегодня — в завод?
— Да, в завод.
— Когда, хоть, думаешь поехать?
— Вечером.
— Да поживи с денек, отдохни. Дай поглядеть на тебя!
Через день Степа ушел на станцию, Якунину дудочку взял с собой. Попутно навестил Озерки, где Настя задержала его на целый день, показала поля и горы. Они побывали на всех любимых ею местах, поднимались на высокие шиханы[16] и радостно кричали миру и небу, выкупались в каждом из трех озер. Настя проводила Степу до станции и сказала:
— Осенью я тебе напишу, а ты встречай меня!
Лихой поезд мчался и гудел, точно перекликался со своими друзьями. Больше не казалось Степе, что летит он в пропасть и поезд — клетка, а грезилось, будто под ним железный орел, который послушно несет его над землей и радостно приветствует ее. Парню тоже хотелось радостным криком приветствовать землю, ее поля, леса, речки, ее недра. Приветствовать заводы, пламень, дым труб, во всю силу кричать: «Я понял, я к вам!»
Стоял он на ступеньках вагона и держался за железный прут, как за верную и надежную опору.
VII. «ШАЖКОМ ПО ЗАВОДУ»
Степа вбежал в мартеновский цех и крикнул:
— Здорово, товарищи!
Рабочие повернулись к нему, их усталые лица осветились улыбками; от парня повеяло на них весельем и как будто подул ветерок их собственной юности.
— Ну, дезертир, работать будешь? — подошел к сыну отец. — Дома-то был?
— Был дома и косил немножко.
— Как мать?
— Тоскливо ей одной.
— Ехала бы к нам.
— Я тоже говорил, да у нее корова, куры, овцы, огород. Примут меня работать?
— Поговори с мастером.
Мастер сначала отказался принять Степу на прежнее место.
— Убежишь ведь?
— Не убегу. Я железа боялся, а теперь не боюсь.
— А если чего другого испугаешься, опять стрекача задашь?
— Не испугаюсь.
— Становись, да помни, как убежишь, говори заводу «прощай», больше не приму.
Опять очутился Степа у цепи, рядом с железом и пламенем, но они уже не пугали его. Глядя на огненный поток железа, он думал, что бегут это косы, топоры, пилы, целые поезда и Якунины дудочки. Слушая визги электрического крана, он приговаривал:
— Не ленись, голубчик, не плачь! Будет время, отдохнешь, когда тебя самого сунут в мартен.
В первый же день приезда Степа отправился в столярную мастерскую к Афоньке. Друзья встретились шумно и радостно. Маркелыч, глядя на них, улыбнулся и сказал:
— Радоваться можно, а мешать работе нельзя.
— Маркелыч, пусти меня! — пристал к мастеру Афонька.
— Срок вышел?
— До сроку час один, я завтра отработаю.
— Ну иди, иди.
Друзья выбежали из мастерской. Афонька забыл снять стружки и опахнуть пыль, так и бежал, а стружки прыгали на нем и шуршали.
Спрятались они за кучами белого камня на берегу пруда и зашептались.
— Теперь не боишься?
— Не боюсь. Любую железину могу взять.
— А я вот никогда не боялся. Тебя Егорка-гармонист спрашивал.
— Пойдем к нему.
Побежали к дому гармониста Савки. Калитка сорвалась с последней петли и лежала на самой дороге. Никто не хотел убирать ее: Савка играл, а жена слушала.
— Вот он, ученик мой! — закричал Егорка. — Набегался?
— Я домой ездил.
— Плати четвертак, месяц прошел!
— Какой тебе четвертак? Я ни разу в месяц-то не бывал у тебя!
— Мне какое дело, время шло, учеником числился, давай деньги. Сам виноват, что не приходил.
Гармонист Савка отложил гармонь и взялся судить ребят.
— Степка этот месяц не учился, домой ездил, и платить он не обязан. Этот же самый Степка уехал и не сказал, его ждали, беспокоились, и платить он поэтому обязан.
— Как же так, Савелий, обязан я и не обязан?
— Да, так и выходит.
— Сколько же платить?
— Половину, тринадцать копеек, потому в нашем кооперативе, когда полкопейку получать, получают они целую. Полкопейки выпустить забыли.
Степа не стал спорить и обещался выплатить Егорке тринадцать копеек.
— Учиться будешь?
— Буду, буду.
— Ну садись и играй!
Вернулись Афонька со Степой от гармонистов вечером и забежали в клуб, где драматический кружок ставил спектакль «Шажком по заводу».