— Хватит, — согласился незнакомец. — Подберите первую пятерку.
— Сам?
— Нет, у нас тут есть надежный товарищ, попробуйте вместе.
Метека он не остерегался, хотя теперь к нему время от времени заходили люди, приносили газеты, он сам тоже уходил по делам. Работы прибавлялось все больше. Первые две пятерки разрослись, образовалась третья. Матеуш хотел создать еще одну — на кирпичном заводе. Коза обещал подобрать надежных ребят из предместья. Там жандармы бывают редко, и молодежь чувствует себя относительно свободно. Еще до войны здесь действовали и социалисты и коммунисты.
— Ну а деревня? — напирал товарищ из округа. Он приехал вскоре после их вступления в ППР [4]. — Что у вас есть в деревне?
— Мы еще в городе слабы, — бурчал недовольный Матеуш.
— Вот именно поэтому вам нужна деревня. Мы должны начинать борьбу. Но как начинать партизанские действия без опоры в деревне?
— А как добраться до деревни-то? — разнервничался Матеуш.
— Помню, в давние времена было здесь несколько радикальных крестьянских деятелей. Или в Домбровке, или в Скорохове.
— А захотят ли они говорить с «наемными слугами России»?
— Что, малюют уже и у вас?
— Вчера… в трех местах.
— Кто?
— Эмиссары лондонского правительства… Старый Коваль, разумеется, не сказал всего, что знал.
Надписи увидел утром. Одна чернела на стене возле склада Рутковского: «ППР — наемные слуги России». Очевидно, писали в спешке, так как капли, стекавшие с кисти, запачкали стену. Коваль остановился на минуту, хотел выругаться, но, увидев возле себя людей, отвернулся и с подчеркнуто равнодушным видом пошел дальше. Весь день был испорчен, работа валилась из рук. Взять хотя бы его самого… Получил ли он от партии хотя бы грош? Разве он работает в партии ради денег? Его главная цель — борьба с Гитлером. Так почему же они пишут такую чушь? Потом он решил: надписи наверняка сделали немцы, чтобы ввести в заблуждение людей. Это его немного успокоило. И лишь вечером…
Вечером он пошел за дровами в сарай и увидел, что валявшийся в углу разный хлам лежит как-то иначе. А потом заметил измазанное краской ведерко с торчавшей из него кистью. С минуту он стоял, пораженный догадкой, потом повернулся и пошел в дом.
Вскоре примчался Метек. Умылся, схватил ведро и побежал за водой. Возвратился быстро, заглянул в кастрюлю, налил себе слегка теплого супа.
— Ешь не спеша, — сказал отец.
— Мне некогда.
— Что, сегодня опять будешь малевать?
Метек опустил ложку и некоторое время сидел, наклонившись над тарелкой, потом выпрямился и посмотрел на отца.
— А ты видел?
— Видел. Ты бы еще мог дописать: Ковали — коммунисты.
— Не мог.
— Почему?
— Ведь я не коммунист. — Таким тоном сын с ним еще не разговаривал. Взгляд у него был гордый. — Писал потому, что вы хотите помогать Советам!
— О ком ты говоришь?
— Я ведь не слепой. Прекрасно вижу, что ты взялся за конспирацию.
— Нынче каждый должен что-то делать. Вот ты можешь вызывающе держать себя с отцом. А скажи-ка мне правду: ты хоть раз в этом своем «войске» стрелял в немца?
— Ты тоже не стрелял.
— Но зато я начну раньше, чем ты.
Поговорили они тогда довольно резко.
— Малюют, — гневно говорил товарищ, приехавший из округа. — Те же самые, которые перед войной гноили нас в тюрьмах.
«Да, — думал Коваль, — если бы, к примеру, писал такой господский прихвостень, как Коздронь, то черт с ним, с подлецом. Но как назвать такого, как Метек? Наемный слуга буржуазии? Чепуха…»
— Не обращайте на это внимания, товарищ Коваль. Продолжайте делать свое дело. Нам необходимо начать партизанские действия, борьбу.
Борьба… Матеуш хорошо знал, что другого пути нет. Если он начнет колебаться, его сочтут трусом. Кроме того, старый Коваль чувствовал себя виноватым перед Антеком. Старший сын столько пережил и имел право думать, что его семья в трудную минуту будет рядом с ним. Но как убедишь чужих, если не можешь убедить своих? Он, Матеуш, не углядел за сыновьями. Оставалась только надежда, что когда-нибудь все же наступит согласие и брат не станет проклинать брата. Да, пока только надежда…
Когда он подбирал первую пятерку, то сразу же подумал о Юзефе. Был уверен в нем. А вот на Метека трудно рассчитывать. Тот пошел уже своим путем. Во время обеденного перерыва Матеуш отозвал Юзефа в сторону. Никто не удивился: отец хочет поговорить с сыном. Старый Коваль сразу же изложил суть дела. Юзеф медленно жевал хлеб, запивал кофе и молчал. Дождавшись, когда отец закончит, он отрицательно покачал головой.
4
Польская рабочая партия была создана в оккупированной гитлеровцами Польше в январе 1942 года. —