Окончательно придя в сознание, Томми обнаружил, что полулежит-полусидит, прислоненный к стене в углу своего кабинета. Двое мужчин рылись в ящиках письменного стола и в шкафу, злобно ругаясь.
– Черт побери, начальник, – хриплым голосом сказал более высокий. – Мы все перевернули вверх дном. Его здесь нет.
– Должно быть! – рявкнул другой. – При нем его нет, а больше ему негде быть.
Говоря, он повернулся, и Томми с изумлением увидел, что это не кто иной, как инспектор Димчерч. При виде ошеломленного лица Томми он усмехнулся:
– Итак, наш молодой друг пробудился ото сна. Вижу, он немного удивлен. Но все очень просто. Мы заподозрили, что в Международном детективном агентстве что-то не так. Я решил выяснить, в чем дело. Если новый мистер Блант – шпион, значит, он будет проявлять подозрительность, поэтому я послал вперед моего старого друга Карла Бауэра, велев ему рассказать неправдоподобную историю, стараясь возбудить подозрения. Он так и сделал, а затем на сцену вышел я, представившись другом инспектора Мэрриота, дабы вызвать к себе доверие. Остальное не составило труда.
И он расхохотался.
Томми очень хотелось сказать кое-что, но ему мешал кляп во рту. Ему так же сильно хотелось кое-что сделать, в основном руками и ногами, но, увы, об этом тоже позаботились. Он был крепко связан.
Более всего его удивляла поразительная перемена в стоящем перед ним человеке. В роли инспектора Димчерча он выглядел типичным англичанином. Сейчас же любой сразу же узнал бы в нем хорошо образованного иностранца, говорящего по-английски без всякого акцента.
– Коггинс, друг мой, – обратился бывший инспектор к своему злодейского вида сообщнику, – возьмите вашу дубинку и станьте рядом с пленником. Я собираюсь вытащить кляп. Надеюсь, вы понимаете, мой дорогой мистер Блант, что поднять крик было бы с вашей стороны непростительной глупостью? Уверен, что понимаете. Для вашего возраста вы весьма смышленый парень.
Он быстро извлек кляп и шагнул назад.
Томми шевельнул онемевшими челюстями, облизал губы, два раза сглотнул и ничего не сказал.
– Поздравляю вас с такой выдержкой, – усмехнулся «инспектор». – Вижу, вы понимаете свое положение. Вам совсем нечего сказать?
– Есть, но это может подождать, – ответил Томми.
– Вот как? Ну а то, что должен сказать я, ждать не может. Где письмо, мистер Блант?
– Не знаю, приятель, – весело отозвался Томми. – У меня его нет. Впрочем, вы это уже знаете. На вашем месте я бы продолжал поиски. С удовольствием посмотрю, как вы и дружище Коггинс играете в холодно-горячо.
Лицо Димчерча приняло угрожающее выражение.
– Вам нравится дерзить, мистер Блант? Видите вон ту квадратную коробку? Это маленькое приспособление Коггинса. В ней купорос и кандалы, которые можно раскалить до такой степени, что они будут весьма чувствительно обжигать.
Томми печально покачал головой.
– Ошибка в диагнозе, – сказал он. – Таппенс и я неверно охарактеризовали это приключение. Это история не о Косолапом, а о Бульдоге Драммонде, а вы неподражаемый Карл Питерсон[9].
– Что за чушь вы порете? – рявкнул Димчерч.
– Вижу, вы незнакомы с классикой, – вздохнул Томми. – Жаль.
– Хватит! Вы сделаете то, что от вас требуют, или мне приказать Коггинсу доставать свои орудия и приступать к делу?
– Не будьте так нетерпеливы. Конечно, я сделаю то, что вы хотите, как только вы скажете, в чем это заключается. Не думаете же вы, что я мечтаю быть разрезанным и поджаренным, как филе камбалы? Я ненавижу боль.
Димчерч бросил на него презрительный взгляд:
– Gott![10] Какие трусы эти англичане!
– Дело не в трусости, а в здравом смысле, приятель. Так что оставим купорос и перейдем к делу.
– Мне нужно письмо.
– Я уже сказал вам, что у меня его нет.
– Мы это знаем и догадываемся, у кого оно должно находиться. У девушки.
– Вполне возможно, вы правы, – кивнул Томми. – Она могла спрятать его в сумочку, когда ваш друг Карл появился столь неожиданно.
– Рад, что у вас хватает ума это не отрицать. Отлично. Напишите этой Таппенс, как вы ее называете, и попросите немедленно принести письмо.
– Не могу… – начал Томми, но Димчерч не дал ему окончить фразу:
– Ах, не можете? Посмотрим. Коггинс!
– Не спешите – дайте мне договорить, – остановил его Томми. – Я собирался сказать, что не могу это сделать, пока у меня связаны руки. Черт возьми, я ведь не один из этих уродов, которые умеют писать носом или локтем!