Аба не сомневался, что парень из «Маарив» — выскочка. В кибуце его статьями просто возмущались. Неизвестно, откуда он взялся, но сразу начал писать желчные опусы о Советском Союзе. Ну, ладно бы критиковал проарабскую линию Москвы, они и сами были против односторонней позиции России, но этот парень каждый раз поднимал руку на основу основ — принципы социализма и коллективизма — и всякий раз старался унизить Советский Союз, приуменьшить его достижения. У него так получалось, что в Америке все хорошо, а в СССР — все плохо. Они-то в кибуце моментально сообразили, что этот «специалист по советским делам» учился в Америке, где и заразился ненавистью к СССР и к социализму. Дело дошло до того, что Зяма, как председатель общества дружбы «Израиль — СССР», пытался вынести вопрос об антисоветских статьях в главной газете страны на обсуждение Кнессета: «Это подрывает наши отношения с великой державой». Голда, правда, отрезала: «Там и подрывать нечего», и даже в повестку не включили. Потом как-то свыклись, а после смертных приговоров в Ленинграде[19] к статьям этого парня стали относиться серьезнее.
Серебристый «Форд» остановился возле домика Абы ровно в шесть; в первую минуту старый кибуцник опешил — судя по разговору, он понял, что имеет дело с саброй[20], но из машины вышел молодой человек… в пиджаке и галстуке. Кажется, за все пятьдесят лет, что существовал этот кибуц, человека в галстуке здесь не видали!
Сели. Аба показал на Иоси — мой сын! Журналист равнодушно кивнул, но Аба заметил, что Иоси-то на него посмотрел с любопытством.
Ривка подала кофе и печенье. Пошли вопросы. «Почему Жаботинский был против «Корпуса погонщика мулов», а Трумпельдор — за? Правда ли, что англичане не принимали палестинских евреев в боевые части? Служили в Корпусе неевреи?»
— Мне тогда было восемнадцать, помню, как меня учили наматывать обмотки на ногах и запрягать мулов… Жаботинского я видел один раз на митинге под Каиром… Офицеров не помню, у нас был сержант, он показывал, какие ящики навьючить и куда везти… не все понимали по-английски… как-то объяснялись… там были не только евреи, были разные, кто жил в Англии, но не имел гражданства, — их забирали по мобилизации, а мы шли добровольно — англичане ведь обещали отдать нам Палестину.
Аба так и не понял, почему этого парня интересовали события столь далеких лет. Сказал бы толком, что он хочет, о чем будет писать, тогда и беседа была бы на равных, а то получается — из тебя что-то тянут, но для чего, тебе знать не положено. Да и Носи, похоже, не понял, где тут цимес. В конце концов, Аба разозлился и решил поставить столичного сноба на место.
Как бы желая польстить гостю, перевел разговор на другую тему.
— Читал вашу статью о советской науке, вы там упомянули имя академика Лысенко, а я вот учился по трудам этого выдающегося ученого. Видите, — Аба показал на книжную полку, — это полное собрание трудов Лысенко, издал «МакМилан» в Лондоне. Вам что-то говорит это издательство? А это на итальянском, «Теория стадийного развития растений». Прекрасная вещь, она мне очень помогла, когда я писал докторскую работу в университете Миссури-Коламбия.
Аба с удовольствием наблюдал, как гость заерзал на стуле, покраснел и стал нервно расстегивать верхнюю пуговицу рубашки.
— Сталинский выкормыш этот Лысенко, он виновен в гибели выдающегося генетика Вавилова, он писал доносы на лучших ученых, он вообще погубил всю советскую генетику Его имя следует вычеркнуть…
— Не знаю, не знаю, — перебил Аба, — когда я учился в Высшей сельскохозяйственной школе в Лондоне, нам читали специальный курс «Методика яровизации по Лысенко». А когда довелось работать в Африке, внедрял там лысенковские методы выращивания картофеля.
— О Лысенко вообще нельзя говорить как об ученом, — срывая с себя галстук, чуть ли не кричал гость из Тель-Авива, — его теория наследственности — это примитив, это глупость, это антинаука.
Теперь уже голос повысил Аба.
— Кто может судить, что наука, а что — антинаука? Кто — вы, я? Нет, только практика дает ответ на этот вопрос. Вы что, не пробовали виноград без косточек или вы круглый год не едите клубнику и помидоры? А ведь все это — селекционная наука!
Аба хорошо помнил, что в какой-то момент закашлялся и схватился за сердце. Боль была ерундовой, но Ривка тут же подскочила и взяла его за руку.
19
В декабре 1970 г. в Ленинграде состоялся судебный процесс, на котором группа евреев обвинялась в попытке угона самолета с целью бегства за границу. Все члены группы были приговорены к длительным срокам тюремного заключения, а двое — к расстрелу, который позже был заменен тюремным заключением..