По этой нехитрой схеме я протащил за стену «списанный» автомат, десять магазинов, немного патронов россыпью, пару портативных аптечек и некоторое снаряжение, вплоть до тепловизора, пропажу которого в журнале записал как «упал в болото».
Оставалась еще одна «мелочь». Тот самый электронный чип слежения, вживленный в мое запястье. Избавляться от него нужно было прямо сейчас, потому что, помимо всего прочего, я получил предписание не покидать отсек. То есть, выйди я куда-нибудь дальше ближайшего автомата выдачи еды, за мной сразу бы выслали пару парней в оранжевом.
Поэтому я подождал, пока наручные часы покажут ровно пять – сигнал с чипа обновлялся каждые полчаса – наскоро продезинфицировал кожу, вооружился ножом и, выдохнув, сделал надрез. Конечно, я слышал о жутких последствиях такого действия, кусок пластика был каким-то образом связан с мозгом, и парень, которому оторвало на моих глазах руку, орал не от боли в конечности. Головная боль перекрыла это.
Интересно, насколько сильно должна болеть голова, чтобы не заметить отсутствие руки.
Но у меня был план. Основанный на слухах и домыслах. А именно – тонкая свинцовая пластина, которой я хотел экранировать сигнал перед тем, как выдернуть чип. Но для этого требовалось определить его местоположение, чем я и занимался, расковыривая сейчас свое запястье, потому что считывающего устройства у меня не имелось. Их выдавали только парням из Службы Безопасности.
В итоге кончик лезвия все же чиркнул по инородному предмету. Я закрепил пластину, сжал зубы и дернул. Обдало обжигающей болью, меня затрясло, перед глазами потемнело, а из носа потекло. Я скорчился в позе зародыша, стискивая пальцами виски. Мне казалось, что через них в мою бедную голову ввернули толстый раскаленный штырь. Я буквально чувствовал, как он вкручивается в мозг, а еще как спекается вокруг кожа. Ощущение было настолько реальным, что я забыл как дышать. У меня получалось только бестолково хватать затвердевший воздух широко раскрытым ртом и по-идиотски дергаться. Не знаю, сколько я так провалялся, но когда я пришел в себя, под моим порезанным запястьем натекла небольшая красная лужица. Рядом валялись чип и, непонятно помогшая ли, свинцовая пластина.
Я вытер кровь, залил запястье антисептиком и замотал запястье заранее заготовленной чистой тряпкой, потому что вскрытая аптечка тут же послала бы сигнал в медицинский блок, и пришлось бы объяснять, зачем мне вдруг понадобился бинт.
Так что я закончил с так называемыми медицинскими процедурами, положил чип на кровать, подхватил рюкзак и, воровато оглядываясь, выскользнул в коридор.
***
Спустился в коллекторы я через привычный канализационный люк, электронный замок которого был испорчен мной и Сержантом еще года три назад.
Мне оставалось только незамеченным проскочить туда, что удалось без труда, потому что служебными коридорами без надобности не пользовались, да и у Патрульных никогда не было привычки шататься по блоку без дела.
Я спустился по раскладной лестнице, достал планшет и открыл схему коммуникаций. Мне предстояло добраться до блока с изоляторами по вонючим и темным запутанным коридорам очистной системы. А учитывая то, что чипа у меня теперь не было, планшет меня не «видел» и на карте не отражал.
Впрочем, так работать мне было не привыкать, за Стеной чипы все равно были абсолютно бесполезны. Разве что за стеной я никогда не блуждал вслепую по коллекторам.
А потом крышка люка с шипением отъезжает, и вниз, гремя перекладинами, спускаются сначала Сержант, а потом Горячев.
– Мог бы сказать, – в ответ на мой недоуменный взгляд говорит Горячев.
– Мы заглянули к тебе и нашли чип, – поясняет Сержант. – Хорошо, что ты так и не забрал у меня запасной ключ.
– Как предусмотрительно с моей стороны, – значит, донести на меня – инициатива исключительно Хельмута?
Почему-то от этой мысли я ощущаю облегчение. Считать, что меня сдали все разом, было паршиво. Я всегда считал Сержанта своим другом. Да и с Горячевым мы были в нормальных отношениях. Хотя его присутствие здесь удивляло. Учитывая то, что за содействие моему побегу и его, и Сержанта ждал бы трибунал.
– Это Хельмут на тебя стукнул, – Горячев поправляет лямку рюкзака. – Не ожидал от него.
– Морлок его сильно напугал, – Сержант смотрит на часы, а я вижу на его запястье повязку. Почти точно такую же, как у меня.
Занятно.
– Идея с этим кораблем хоть и идиотская, но лучше попробовать, чем сдохнуть тут, – просвещает меня Горячев.
Как будто я сам этого не знал.
– Пошли, – предлагаю.
Черт знает, что там делают с Ио.
Мысль неприятно колет. В груди ворочается мерзкое чувство вины.
– Не парься, – вдруг говорит Сержант. – Вытащим твоего морлока. Все хорошо будет.
И почему-то я ему верю.
Глава 4.
– У тебя ровно пять минут, – говорит мне Сержант, не отрываясь от планшета. – Потом система автоматически перезапустится, и тебе уже никто не поможет. Горячев, конечно, подстрахует у последней двери, если что, собьет щиток и выиграет тебе еще пару минут. Но не больше.
– Понял, – меня привычно слегка потрясывает, делаю глубокий вдох и заставляю себя успокоиться.