Из этого, конечно, не следует, что станковое искусство умерло, наоборот, оно стремится к завоеванию рабочей аудитории и потребителя. <…>
На фронте живописи, как и везде, развертывается борьба за «влияние» на попутчиков — представителей прогрессивных слоев мелкой буржуазии, интеллигенции и крестьянства. Носители более реакционных тенденций в живописи <…> с максимальной энергией давят на этих попутчиков с целью оторвать их от пролетариата, изменить путь их развития. <…> В этом отношении картину полного засилья консерваторов показали выставки художественных школ. <…> Классовая враждебность <…> методов воспитания молодых художников, как всегда, прикрывается пиететом к старому искусству, провозглашаемому образцом, которому рабски должен следовать художник. <…> Характеристика советской живописи была бы неполной, если не упомянуть еще одну группу. Мы имеем в виду, с одной стороны, вполне оформленную «школу» Филонова в Ленинграде и с другой — соответствующие ей тенденции в ряде московских и провинциальных объединений. В своих декларативных выступлениях «филоновцы» утверждают, что в настоящее время в советском изо-искусстве господствует реакция, спекуляция, «свистопляска» и только одни «филоновцы» близки пролетариату со своим «аналитическим» искусством. «Мастера аналитического искусства (школа Филонова) в своих картинах, рисунках и скульптуре действуют содержанием, еще не вводившимся в оборот в области мирового искусства, например, явления и процессы органического и неорганического мира, биологические, физиологические и т. п. Процессы и явления в человеке» и т. д. от био-космических величин и до атома, причем «воспринимают объективные явления и процессы исключительно в их внутренней значимости» — читаем мы в декларации «филоновцев».
Однако в характеристике своих приемов, как «еще не вводившихся в оборот в области мирового искусства» — филоновцы преувеличивают. Сходные черты мы могли бы указать в экспрессионизме и в сменивших его пессимистических и мистических течениях мелкобуржуазного искусства Запада. Материал экспрессионистического творчества — «элементы содержания космоса», которые ощущаются индивидуумом. В первую очередь, «коренные человеческие чувства: ненависть, любовь, страх и т. д.». Мы могли бы также указать на «космическое искусство», также в ряде моментов близкое филоновцам. «Аналитический метод» филоновцев сводится к метафизическому субъективизму, проистекающему из ощущений и «переживаний» художника, творящего новую реальность, где хаотически перемешаны черепа, дома, щупальцы спрута и вообще все, что может придумать больное воображение художника (примеров было сколько угодно на выставке в Московско-Нарвском доме культуры в Ленинграде). Получается в итоге вселенский мистический хаос, не имеющий никакого названия, который сами филоновцы объясняют и оправдывают исключительно «внутренними ощущениями» художника. Этот мистический субъективизм, пытающийся выступать под флагом объективных «космических», «биологических» и «физиологических» качеств человека, под видом абсолютно закономерных приемов «аналитического искусства», — на деле является лишь одним из крайних выражений мироощущения упадочнических слоев мелкой буржуазии и интеллигенции. Сходные мотивы можно было бы отметить в творчестве ряда художников ОСТа (Тышлер, в известной мере Лучишкин). Моменты упадничества, выражающиеся в крайнем пессимизме и индивидуализме, переходящие в мистику и символику, наличествуют в той или иной степени и в ряде других объединений («Цех живописцев»[926] и т. п.)…
Борьба за пролетарскую идеологию в искусстве и за создание новых форм, ей адекватных, за истекший год приняла в области живописи довольно острый характер. Требования массовости, понятности и революционности вместе с установкой на диалектический подход в самих художественных методах вызвали пересмотр тех возможностей, которыми обладает живопись для выполнения этих требований. <…> Прежде всего художники отправляются со своими выставками в рабочие клубы. <…>
Пока что художники согласны от выставок для немногих «любителей» перейти к выставкам в рабочих районах. Но рабочим они дают ту же продукцию, которую давали и буржуа, те же цветочки, натюрморты и пейзажики, ибо они хотят иметь в пролетариате прежде всего потребителя своего искусства, не осознавая его роли как субъекта искусства. В результате этого при всем стремлении рабочего к искусству — получаются такие вещи, как это было в Московско-Нарвском доме культуры в Ленинграде. Там была устроена выставка ряда художественных обществ («Круг», «филоновцы», «4 искусства»[927], «Ленинградский филиал АХРа» и «куинджисты»). Художники в большинстве выставили старые вещи, идеологически от рабочего далекие, и устроили состязание своих деклараций и картин в чисто групповых интересах. Так как в последних рабочий разбирается плохо, а картины были ему чужды (особенно филоновцев), то естественно, что выставка не привлекла особого внимания рабочих. И когда был устроен итоговый диспут о выставке, рабочие отсутствовали, спорили художники и критики. <…>
926
«Цех живописцев» (Общество художников «Цех живописцев») было основано в Москве в конце 1926 года по инициативе А. В. Шевченко, распалось в 1930 году. Созданию общества предшествовали выставки «Цветодинамос и тектонический примитивизм» (12-я Государственная выставка, 1919) и «1-я Выставка станковых художников» (1923), которые в дальнейшем рассматривались как первые выставки «Цеха живописцев».
927
«4 искусства» (Общество художников «4 искусства», 1924–1931) было основано по инициативе участников выставок «Голубая роза» и «Мир искусства». Его члены провозглашали приоритет высокого профессионального мастерства и эмоциональной содержательности искусства. К концу 1920-х общество объединяло около 70 живописцев, графиков, скульпторов и архитекторов из Москвы, Ленинграда, Саратова и других городов.