Но проект оказался неисполненным. План Лепелетье требовал громадной экономической организации, шедшей совершенно вразрез с общим направлением хозяйственной жизни страны, он был слишком «демократичен», слишком «коммунистичен»... Не было сил для его осуществления. И Конвент через три месяца отменил принятый им законопроект...
17 ноября 1794 г. (29 брюмера III года) был принят новый закон (Лаканаля) о народном образовании, из которого был вытравлен и дух Кондорсэ, не хотевшего, чтобы народные школы были обращены в орудие классовой борьбы, и дух Лепелетье с его демократическими идеями равенства.
Было постановлено учредить по одной школе на тысячу жителей, отделить школы для девочек от школ для мальчиков, учить детей читать и писать, знакомить с «Декларацией прав человека» и конституцией; обучать их устному и письменному французскому языку, правилам простого счисления и измерения; знакомить с главными явлениями и продуктами природы, с элементарными правилами республиканской морали; заставлять учить сборник героических подвигов и победных песен.
Итак, вместо великих реформ – обучение началам республиканской морали и пению победных песен.. Буржуазия оставила за собой лишь право путем государственной народной школы формировать умы народных масс по своему усмотрению. Как известно, она широко воспользовалась этим правом[45].
Говоря о Кондорсэ, нельзя не упомянуть о другом демократе – об американском общественном деятеле Торасе Манне. Страстный демократ и республиканец, Манн отдал все свои силы на борьбу с рабством и на прокладывание того широкого русла, по которому пошло со времен Манна развитие американского народного образования. В настоящее время американская школа служит предметом удивления для европейцев. Принципы, на которых она покоится, впервые проведены были в жизнь Манном. Основной принцип – полная свобода образования.
20 апреля 1837 г. Горас Манн, в качестве президента сената штата Массачусетса, подписал акт об учреждении Бюро образования (Board of education). Задача Бюро образования – вносить дух единства в дело народного образования, всячески содействовать его развитию и пр. Но содействие это должно быть чисто идейное. С полным сознанием того, что он делает, Манн не дал в руки Бюро образования никакой власти. Бюро не могло «распоряжаться», «предписывать», оно могло лишь обсуждать вопросы, выражать свое мнение, высказывать пожелания. Манн считал, что для того, чтобы быть орудием освобождения, а не орудием порабощения, школа должна быть делом рук самого народа, должна находиться под его надзором, удовлетворять его нужды, служить его интересам. Манн был назначен секретарем Бюро образования и своей деятельностью дал образец того, как надо вести дело.
Тот же взгляд в свое время отстаивал Кондорсэ, требовавший одинакового, общего воспитания для женщин и мужчин. Он требовал такого воспитания как права, которое, с точки зрения справедливости и равенства, должно быть предоставлено одинаково всем гражданам без различия пола.
Лепелетье тоже требовал общего, равного воспитания для девочек и мальчиков, по крайней мере до 11 лет.
Но не все французские демократы были достаточно последовательны в этом вопросе.
Даже якобинец Сен-Жюст, требовавший, чтобы все мальчики с пятилетнего возраста, ради блага государства и их собственного, поступали в распоряжение республики, воспитание девочек предоставляет на благоусмотрение матерей.
Но особенно характерен в этом отношении Руссо, написавший столько прекрасных вещей о воспитании Эмиля, относительно воспитания его будущей жены, Софии, держится крайне консервативных взглядов. По его мнению, «воспитание женщин должно быть приноровлено к потребностям мужчин. Нравиться им, быть им полезной, быть ими любимой и чтимой, воспитывать их, когда они молоды, заботиться о них, когда они вырастут, быть их советчицей, утешительницей, делать им жизнь приятной и сладкой – вот обязанности женщины во все времена». София с раннего детства исполняет все обрядности религии, религия должна научить ее подчиняться мужу. Она под присмотром матери выезжает, посещает балы, праздники, учится быть очаровательной, что так приятно будет впоследствии мужу. София любит рукоделие. «Ее любимое рукоделие – вязание кружев, потому что ни одно занятие не придает такого приятного вида, ни при одном пальцы не движутся с такой грацией и легкостью».
Непримиримый протестант, подвергающий беспощадной критике существующие порядки и предрассудки, в женском вопросе Руссо остается типичным филистером: для него женщина – существо подчиненное, не гражданка, а, в лучшем случае, прекрасный цветок, благоухающий для мужа.
Этот взгляд типичен для французской буржуазии. И теперь совместное воспитание во Франции является редким исключением. Когда член Интернационала и участник Коммуны, Поль Робен, вернулся после амнистии во Францию, город Париж отдал в его распоряжение имение Кемпюи для того, чтобы он мог устроить там сиротский дом и применить свои идеи о воспитании. Робен был решительный сторонник совместного воспитания и ввел его в своем приюте. Газета «Libre parole» повела отчаянную кампанию против Робена, под видом школы устроившего в Кемпюи «свинарню». Поднялся такой вой, такая травля, что городская дума Парижа, уступая общественному мнению, закрыла Кемпюи. Это было в 90-х годах прошлого столетия. В нынешнем столетии повторилась та же история, хотя в меньшем размере. Социалистка Маделена Верне открыла школу с интернатом для детей обоего пола, лишенных семьи. Школа эта называлась «Социальным будущим».
«Наша программа, – пишет Маделена Верне в своей книжке «Пять лет педагогического опыта», – заключается в том, чтобы дать детям наивозможно более разумное воспитание, зиждущееся на естественных законах, управляющих жизнью человека: обычное воспитание идет вразрез с ними. Цель нашего воспитания – сами дети. Мы стремимся привить им здоровый образ мыслей, развить их сознание, воспитать в них энергию воли – одним словом, мы хотим, чтобы они были одновременно и сильными, и добрыми.
И еще мы стремимся научить их работать, но не по заведенной рутине, а развивая в них личную инициативу. Мы хотим пробудить в детях стремление к ассоциации, привить им дух солидарности, научить действовать согласованно, мы хотим пробудить в них любовь к свободному труду и отвращение к зависимости. Не ограничиваясь предохранением их ума от заблуждений, мы хотим сделать из них независимых работников». Несмотря на недостаток средств, школа заработала прекрасно, дети и учительница представляли дружную семью.
Но местный инспектор поднял против школы процесс. В силу декрета от 16 января 1894 г. при общественной школе, где существует совместное обучение, не может быть интерната. Маделену Верне приговорили к штрафу в 350 франков, школу закрыли, детей обязали посылать в коммунальную школу (в коммунальных школах во Франции нет совместного обучения), но интернат оставили, так как если дети не обучаются совместно, то интернат подходит под понятие семейного пансиона. Мотивировка разгрома – сохранение чистоты нравов. Но запрещение совместного обучения и оставление интерната показывает, что дело тут не в чистоте нравов, что никто всерьез и не заподозривал «Социальное будущее» в чем-либо худом. Дело в том, что совместное обучение "идет вразрез с понятиями французской буржуазии о подчиненном значении женщины, о ее назначении «прекрасного цветка». Школа Верне как-никак была в этом отношении вызовом буржуазии, – и потому она была закрыта.
Америка в этом отношении пошла по совершенно иному пути. Совместное воспитание вошло там в плоть и кровь всех слоев населения. Немало способствовал этому Манн...
Таковы те идеи, на проповедь которых отдал свою энергию, свои личные средства, все, что мог, борец против физического и духовного рабства Горас Манн. Государственное устройство молодой Америки как нельзя больше способствовало тому, чтобы эти идеи не заглохли, а могуче развивались и дали пышный цвет.