По пехотинцам щедро отрабатывает пулемет Тотена. Слышу за спиной топот.
– Тоха, это я. Фланг им сейчас загну, – полукричитполушепчет Люк и скрывается в предрассветной мгле.
Спустя несколько бесконечно долгих минут?… мгновений? слева слышатся отрывистые очереди люковского «эмпэшника». Пользуясь наличием у него ПНВ, Саня на выбор отстреливает немцев.
Взрыкивает мотор «Круппа», и фары, с которых сняли светомаскировочные шторки, освещают дорогу. Несколько пригнувшихся фигур пытаются, отстреливаясь, отступить к деревне, но пулемет Алика и автомат Люка валят их на землю.
Затем была лихорадочная погрузка оружия и других трофеев в грузовики, скоростное «штопанье» Доком Трошина – в кузове «Опеля», при свете фонариков. Бывшему майору повезло, пуля попала в спину по касательной и, отрикошетив от лопатки, вылетела наружу, раскроив, правда, как ножом, мышцы и кожу.
Тела двух погибших на мосту бойцов мы взяли с собой: это был тот молодой москвич, что собирался с Сотниковым идти к фронту, и окруженец с разбитым лицом, которого я вытащил из сарая. Лейтенанту Сотникову, который поднял бойцов в идиотскую контратаку на пулемет, Фермер чуть не разбил лицо. Правда, подержав сопляка «за лацканы» и матерно высказав в глаза все, что он думает по поводу таких командиров, Саша несколько поостыл и пообещал разобраться сразу, как время появится.
Мост мы подорвали, как только колонна была готова к движению. Фейерверк был знатный!
А с учетом того, что Бродяга спалил весь запас пиломатериалов, приготовленных для ремонта моста, можно смело рассчитывать на то, что немцы здесь провозятся как минимум дватри дня.
Рогово мы очень удачно объехали по проселку и, смешавшись с потоком немецких машин, нескончаемой чередой прущих на восток, проехали по шоссе еще несколько километров, после чего свернули с трассы на одну из небольших дорог, идущих на север, и остановились в лесу в паре километров от шоссе.
Как там великий русский поэтлейтенант написал: «…тогда считать мы стали раны, товарищей считать…».
Расположившись на дневку, мы устроили разбор полетов, совмещенный с подсчетом трофеев.
– Ну что же, товарищи, – начал командир, – домашние заготовки реализуем на «четырепять», а как только начинаем импровизировать, лоховство так и прет! Саня, – обратился он к Бродяге, – ну еж твою медь! Что мешало дрова запалить на три минуты позже? План перевыполнить хотел? А в нашем нелегком деле перевыполнение плана – это трупы лишние, и хорошо, если чужие!
– Теперь ты, товарищ старший лейтенант! – Это он уже мне. – Сработали великолепно, даже не ожидал! Но долбоносиков кто контролировать будет, Пушкин? Дернись этот горепулеметчик на двадцать секунд раньше, и немцы бы просто оттянулись в деревню, связались бы с гарнизоном в Рогово, и все! Аллес капут!
– А вы, товарищ лейтенант? – Это уже Люку. – У вас же опыт, подготовка! Проконтролировать действия более молодого и горячего товарища впадлу было? К остальным у меня претензий нет. Кроме…
Саша стремительно поворачивается к Сотникову:
– «Мы бились, бились, пока на хер не разбились!» Это – ваш принцип, товарищ лейтенант? Какого… длинного и деревянного вы в атаку пошли? Подсвеченные со спины пожаром на окопавшегося противника? Изза таких тупых «инициативников» мы сейчас под Смоленском деремся, а не под Варшавой. Бля, у вас в училище что, пришедшим на занятия по тактике стакан в самом начале наливали – для памяти? Или, наоборот – в задницу пользовали? И никто в силу этого туда не ходил?
Уж чточто, а «фитиль вставлять» командир умеет!
– Товарищ начальник штаба! – Это он Бродяге. – Выдайте лейтенанту Сотникову бумагу, и пусть он «похоронки» напишет, а потом перед строем зачитает. С выражением. И если ктонибудь после этой декламации не проникнется, будет переписывать. До результата! Всем все ясно?
– Так точно, товарищ майор государственной безопасности! – хором грянули мы.
– Теперь к добыче. Кто у нас трофеями занимался?
– Я, – встал с места Казачина.
– Молодец, хозяйственный ты наш. Доложи!
– В ходе последней акции мы захватили тридцать две винтовки с бэка, три пулемета: два «тридцатьчетвертых» и один ручник..
– «ЗеБэ двадцать шесть», его клон британцы аж до восьмидесятых использовали, – откомментировал я с места.
– Угу. Три автомата с БК, тридцать четыре ручные гранаты, пять пистолетов, полевой телефон, продовольственные пайки…
– Сводку в письменной форме мне позже предоставишь. Сейчас всем есть и отдыхать. Люк и Антон – на вас посты. Заодно и «пешмергу» [32]нашу поучите. Все свободны!
Пока я ходил переодеваться в более привычный камуфляж, ребята собрались в кружок и о чемто разговаривали. Последнее, что я видел, перед тем как закопаться в свой баул, был Фермер, подошедший к кружку «попаданцев».
ГЛАВА 27
Взгляд со стороны. Бродяга. [33]
Отойдя в сторону, я присел на подножку грузовика.
Напряжение последних часов схлынуло, и както вдруг резко мышцы налились тяжестью. Поспать бы… Чуток позже надо будет обязательно прихватить часика тричетыре. Сейчас один хрен, сразу не усну, пока не отпустит.
А пока… Достав пистолеты, я принялся, чисто автоматически, за разборку и чистку. За этим занятием и застал меня подошедший Люк.
– Не помешаю?
– Да ладно тебе…
Он присел рядом.
– И здесь оторвал? – кивнул он на «ВИС».
– Да, повезло, немец заслуженный оказался. Такие стволы они не всем подряд выдавали.
– «Курица» есть?
– А то ж… – повернул я пистолет боком, чтобы Люк разглядел клеймо немецкой военной приемки.
Мы помолчали.
Закончив чистку, я убрал пистолеты.
– Какие мысли? – Люк кивнул на солдат, которые занимались постройкой шалаша.
– Грустные. Да и самто я тоже хорош. Дернул меня черт эти доски палить. Чего проще – бензином полить и при отходе зажечь. И полил ведь! Минуту бы обождать!
– Да кто ж его знал, лейтенанта?! Что в лобешник на пулемет попрет?
– Угу, заднимто умом мы все – крутые профи и Александры Македонские. Надо было с ним Зельца рядом оставить – этот вроде посообразительнее будет.
– Будешь натаскивать?
– Ну, с когото ж надо начинать, а этот и грамотный, да и логично это, ежели вперед глянуть. Пусть среди нас хотя бы один реальный представитель НКВД будет. Когданикогда, а со своими, может, и пересечемся, и что тогда? Какие сказки расскажем?
– Резонно.
– Тыто как? Со снайперкой работать будешь или с МГ? У тебя вроде неплохо в свое время получалось.
– Ну, это уж как Фермер решит.
– Сколько там к ним патронов прихватили?
– По восемь сотен на ствол – как положено.
– Да, пулеметчиком у них точно не абхаз был.
Люк хмыкнул.
– Да уж, не утруждался мужик.
Неслышно ступая по траве, подошел Док, присел на корточки.
– Чего не спите?
– А самто?
– Вот не спится чтото…
– Аналогично.
– Может, перекусим чуток, тогда и сон придет.
– Лучше грамм по двадцать «Специального» капни, это вернее отпустит.
– Добро, только поберечь его надо, где ж мы тут корней нароем?
– У меня в сумке еще бутылка чистого корня [34]лежит, возьми. Для твоих целей нужнее.
– Это есть гут! – Док аж привстал. – Запас карман не тянет. Тем более такой…
– Чего не спим? – Это уже Фермер подошел. – Отдельный приказ каждому давать? Подкрепленный средствами физического воздействия?
32
Пешмерга (пешмарга) (курдский. Pksmerge) – курдские военизированные формирования в Иракском Курдистане (буквально – «идущие на смерть», «глядящие в лицо смерти»). В команде данное слово используется как синоним храбрых, активных, но неумелых бойцов.
34
Имеется в виду золотой корень. Золотой корень – многолетнее травянистое растение из семейства толстянковых. Водочную настойку корневищ золотого корня рекомендуют как тонизирующее, общеукрепляющее, повышающее работоспособность средство, при переутомлении и различных заболеваниях сильный стимулятор. (