– Первое «примо», – резко оборвал его Булава, – скоро полвека уж, как Дагреад в прах обратился, а вместе с ним его именные самодержавные указы. Второе «примо», никакой король ничего у меня ни из-под чего не выведет, поскольку король в Ард Каррайге далеко отсель, а здесь правит местная власть. То есть я. А третье «примо» в том, что ты, браток, не за исполнение своей профессии арестован, а за убийство. Волколаков ловить да леших убивать это твое ведьмачье дело. Но вот людей резать тебе ни один король привилегии не давал.
– Я действовал, защищая…
– Даррил!
Пристав послушно приложил Геральту кулаком, на сей раз по шее.
– Повторяешь одно и то же, – войт взглянул в потолок, – и это нервирует. А ты знаешь, до чего могут довести нервы? Даже такого спокойного человека, как я?
Ворона моргнула стеклянным глазом. Геральт молчал.
– Ты, – сказал наконец Булава, – не ведьмак. Ты дефект. Починка тебе нужна. Надо вернуть тебя в это ваше горное поселение, о котором люди болтают. Не знаю, как там у вас с этим поставлено. Может, такую недоделку навроде тебя разбирают на составляющие, а потом используют их для выпуска новых ведьмаков, получше. Ведь так у вас там делают? Из разных частей человеческих же ведьмаков собирают, сшивают или склеивают, или еще как. По-разному люди говорят. Так что, не болтая по-пустому… Я тебя, неполучившийся ведьмак, отправлю обратно в горы, за Гвенллех. Через неделю.
Геральт молчал.
– Даже не спросишь, почему через неделю? – Войт оскалил желтые зубы. – Любишь ссылаться на указы да законы. Так и я стою за закон. А закон такой, что носить оружие здесь в деревне чужестранцам запрещено. А ты сюда с оружием вошел.
Геральт хотел запротестовать, мол, не он вошел, а его втащили. Но не успел.
– Наказанием, – вынес приговор Булава, – будут двадцать ударов кнутом. Исполнит их присутствующий здесь Даррил, а рука у него тяжелая. Раньше недели на ноги не встанешь. Ну же, взять его. На майдан с ним, привязать к столбу…
– Тихо, тихо, – остановил приставов входящий в комнату мужчина в буром плаще, здорово перемазанном снизу. – Чего ты так, Булава, торопишься с этим столбом да кнутом? Ведьмака мне покалечить хочешь? Обойдешься, забудь об этом. Мне ведьмак на стройке нужен целый и здоровый.
– А чего ты мне тут, Блауфаль, – подбоченился войт, – в исполнение правосудия вмешиваешься? И так от тебя страдаю, когда народ деревенский на шарварк[5] насильно тянешь. Но в юрисдикцию мою не лезь, не твое дело моя юрисдикция. Преступление наказанным быть должно…
– Шиш тебе, а не преступление, – прервал его Блауфаль. – Нету тут никакого преступления, есть самооборона да спасение людей. Да морду не криви, у меня с собой свидетель есть. Ну-ка, давай вперед, хозяин. Давай, не пугайся. Говори, что да как.
Геральт узнал селянина. Того самого, которого вчера спас от ограбления и который вместо благодарности сбежал в лес. Отца девочки, которую запомнил раздетой до нижней рубашки.
– Свидетельствую… – выдавил из себя крестьянин, указывая на Геральта пальцем. – Словом своим отвечаю, сей самый юноша на помощь от бандитов ко мне поспешил… Собственность мою сберег… Дочерь мою от бесчестья спас… Невинной из лап разбойничьих вызволил…
– А дезертир тот, – подсказал Блауфаль, – бросился на него с топором, юноша же лишь защищался. Самооборона! Подтвердите же, хозяин, что так и было.
– Так и было… Точнехонько так! Милсдарь войт, невиновен сей юноша! – Селянин был бледен и говорил неестественно громко. – Милсдарь войт! Освободите его, прошу вас. А здесь… Прошу принять… В знак, эээ… Может, расходы какие были али убытки… Рад буду возместить…
Услужливо кланяясь, крестьянин вручил войту кошелек. Булава быстро упрятал его в карман пышных штанов, да так ловко, что тот и не звякнул.
– Самооборона! – фыркнул он. – Человека на отбивные мечом напластал. Невинный юноша… Ух, я бы его…
Они вышли на майдан. Приставы вытолкнули Геральта, не развязывая ему рук.
– А ты, Блауфаль, – спросил войт, – чего суетишься как ошпаренный, даже вон свидетеля мне приволок? Так тебе прям нужен этот ведьмак?
– Ты чего, не знаешь, что ли? Мы дорогу кладем. Великую Дорогу, из Ард Каррайга через леса до самого Хенгфорса должна она быть. И не кое-какую, не шлях какой, а настоящий тракт, сухой и ровный, бревнами да фашинами мощенный, чтоб повозки и упряжки могли идти. Важное это дело, Великая Дорога, тут широкая торговля пойдет, наших краев, значится, с Севером. Сам король будто бы велел поторапливаться. А там чудищ столько в бору да на болотах, что то и дело работники гибнут, монстрами убитые иль похищенные…