10) Я часто болею, устал я... милый Ив<ан> Александрович, уста-ал. Я совс<ем> одинок. Я чуть мерцаю — вернее — копчу. Нет цели. Все было — внапрасну. Писания... — для развлечения читателя? Самое Главное — втуне. Святое Слово — пропято, осквернено, сквернится, забвенно. Чего уж тут с писком-то...?
Милый... неужто так и не свидимся? Там... Нет, теряю веру в — там. Все — трагический балаган. Но... где-то, в самой глубине, под подоплекой, — шепчет... да быть не может, чтобы все — так, ветер на кругах...
11) Не могу найти силы, чтобы закончить «Лето Госп<одне>». Не знаю, что-то не пускает. Правда, все грустное... конец.
Обнимаю Вас, дорогой мой. Братски.
Низко кланяюсь Наталии Николаевне — Ангелу-Хранителю Вашему. Будьте здоровы накрепко, оба-два.
Ваш, главою смутный, скорбный, Ив. Шмелев.
У меня только и света, как письмецо от Вас — и еще — открыточка от Бр<едиус>-Субботиной — она слышит, как я одинок.
<Приписка:> Горюю, что не вижу Ваше в газете. Ваши отмахивания неубедительны: надо чистить и помойки! Вы бросили в острое время русского читателя. Если в зале читают и идиоты, почему в ней не прочесть умнейшему?! И якобы «особь статья» для меня — это неубедительно.
Не подписал писат<ельский> «маниф<ест>-хвалу» героизму пуко’в (знаете фин<ский> крив<ой> нож?). По многим основаниям — отверг: в 18-м году они уничтожили-расстреляли свыше 10 тыс. рус<ских> офицеров белых! Да-с! И показали фигу генералу Юденичу: [431] не желаем помогать против большевиков. Да и еще есть. Теперь вкусили плодов своей посадки. То же и с панами: отвергли предложение генер<ала> Деник<ина> — и получили досыта. Так и все.
431