И. Ш.
<Приписка:> en russe.
351
И. А. Ильин — И. С. Шмелеву <19.IV.1940>
Дорогой друг, Иван Сергеевич!
Спасибо Вам за письмо — радость была! Простите, что задержал статью — посылаю ее спешно. Положение наше по местечку жительства становится все более прекарным. [432] Ничего впереди не вижу, кроме черноты и отвращения. {11} Все в руке Божией. Кандрейя мне еще ничего не прислала. Я думал, что Вы уже распорядились. На днях пишу Вам обстоятельнее.
1940. IV. 19.
Ваш, как всегда, ИАИ.
352
И. С. Шмелев — И. А. Ильину <27.V.1940>
<Открытка>
27. V. 40.
Дорогой мой друг, милый Иван Александрович,
Все ждал Вашего письма, к<а>к обещали давно-давно, и не дождался. Посылаю Вам годовой номер «Русского Инвалида» с В<ашей> статьей — жертвенной. Превосходно, сильно, — благодарят всей семьей, инвалидной. Живу я в одиночестве и часто душой томлюсь. Бедная Ольга Суб<ботина>-Бредиус заболела, получил я от нее открыточку, от 3 мая, что через час везут ее в клинику оперировать в Амст<ердам>, а тут эти дьяволы налетели. Уж что с ней теперь, жива ли она, — не знаю. Не знаете ли, жива ли и как здоровье. Я ее заочно полюбил, никогда не видавши, — ах, какая душа, чуткая и любопытная, на редкость. И от нее к Пасхе — привет получил, душистый — цветы, и съедобный — мармеладцу. Трудно, очень, ибо заработка нет, — какой у писателей ныне заработок? И не могу уйти в работу — душа раздавлена. Не о себе я думаю, — обо всех и всем. Yves мой пока на курсах высш<ей> математики, был на конк<урсном> экз<амене> в Scolepolitechnik и, каж<ется>, еще в Scole Centrale — результаты через 2 мес<яца>. И Candreia мне не пишет, а я просил ее. Болел желудком, с месяц, теперь, пока стихли боли, не слышу.
Милый, черкните. Проблеска, для нашей Святой Руси — не в дьявольских лапах, — не вижу. Тяжко все такое, что творится — видеть на посл<едних> ступенях жизни. Скоро 67 лет. Слабею. Благословляю обоих Вас. Спасибо за все.
Ваш Ив. Шмелев.
<Приписка:> Как Ваше здоровье? И Кварт<ировы> меня забыли.
<Адрес И. С. Шмелева:>
Exp. J. Chméleff, écrvain
91, ruе Boileau, Paris, 16-е
<Адрес И. А. Ильина:>
Monsieur le Professeur
Dr. I. Iliin
Zollikon b/Zürich
Alte Land Str. 12
Suisse.
<Приписка:> en russe.
353
И. С. Шмелев — H. H. Ильиной <31.VII.1940>
<Открытка>
31. VII. 1940.
Дорогая Наталия Николаевна, мир Вам.
Давно, правда, но трижды писал рабу Божию — Иоанн имя его, — но так и не получил отзвука. Как его здоровье? Я живу тихо-мирно, безработный писатель, проедая последний грош, а что дальше — Господь знает. Здесь полный порядок — все корректно, и, лично, я не вижу ничего, что изменяло бы мою жизнь. Только вот заработка нет. Правда, и раньше я писал мало, но получал pension от Короля Югославии, волею усопшего Александра I Рыцаря, а вот уже 8 мес<яцев> легация [433] отъехала — и 600 фр. в мес<яц> не прибывают. Не знаю, вышел ли в Германии мой роман (договор подписан в апр<еле> 1939), перев<еденный> проф. А. Ф. Lüther’oм. Слушаю музыку (чудесные вальсы и марши, прогр<амма> разнообразная и не узкая). Видел литер<атурные> фильмы. Yves мой жив, в Trihes (Н. Р.). Его экзамены (кл. 40 ч.) — конк<урс> в Sc<ole> Centr<ale> и в Sc<ole> Polytechn<ik> — прерваны. Я, как отлично знакомый с эвакуациями, не двинулся никуда. А чего я поеду — и куда? Париж теперь куда спокойней, чем раньше. Известите о себе и Ив<ане> А<лександровиче>.
Сердечно Ваш Ив. Шмелев.
<Приписка:> Не знаете ли, жива ли Оля Бредиус-Субботина?
<Приписка:> Хочу добавить: многих беженцев спасли немцы.
<Приписка:> en russe.
354
И. А. Ильин — И. С. Шмелеву <25.VIII.1940> [434]
Милый и дорогой друг, Иван Сергеевич!
Как я счастлив, что получил от Вас весточку. Я писал Вам неск<олько> раз, но война вероятно поглотила мои письма. Пишу теперь через Германию и очень надеюсь, что Вы получите мое письмецо. Я все время молился за Вас, поручая Вас Господу, ибо Господь знает своих муравьев, особенно крылатых и вдохновенных. Немедленно после Вашего письма я переговорил со знакомыми и мне компетентно разъяснили, что пенсия Короля, которая идет Вам из Югославии, не прекращается и не прекратится, но она посылается через особых курьеров, а курьеры эти не доезжают до Парижа, ибо они едут через неоккупированную часть Франции, где царит большой беспорядок, тогда как другой путь через Германию, где как всегда большой порядок, остается неиспользованнным. Сказали, что это вероятно скоро наладится, но обещали сделать все возможное. Это меня нисколько не утешило, а наоборот огорчило — ибо пока догадаются просить пропуска у Германии, может пройти неопределенное время... — У нас все по-прежнему. Живем мы тихо, я в стороне от всякой политики, особенно избегаю масонов. Работаю над своими философскими сочинениями и кое-как прокармливаюсь. Скорее бы кончилась эта война! Здоровье мое, увы, по-прежнему. Впрыскивают мне под кожу Benerva fartisimme.