Досылаю окончание рассказа.
Ваш Ив. Шмелев.
30. 8. 1945
91, rue Boileau, Paris, 16-е
Дорогой Иван Александрович,
Замечу: случай с Фетом — точен. В отсутствие жены, накануне именин, (отлучилась за покупками) Фет почувств<овал> невыносимый приступ сердечный, сидя в кресле, схватил бритву... — так его и застала гувернантка. Страшное лицо, хрипел, указывая на кого-то в углу: «он... он...» — и внезапно помер. Лицо его б<ыло> до того страшно, что в гробу было накрыто кисейкой. Я использовал эту ист<орико>-лит<ературную> справку, к<а>к и Трубецкого — об иконе «Стр<ашный> Суд».
Ваш Ив. Шмелев.
Досылаю продолжение — 4-ое — рассказа:
— Ты подумай: в метлах-то сидя, в морозе, за дверьми, — и вознестись! М-да, слышно си-лу! А «ваньки», прямо, обмирали, — возносились, забывая все. А под тот... ну, Зимний Праздник... бывало, грохнут — «С нами»… и проч. — «разумейте,.. и покоряйтеся...»! — так грохнут, что у «ваньки»-то мороз по шкуре, и вознесется он под самый кумпол, к Самому... помнишь, там, в Храме, Репин, что ли... чуть ли не с год мазюкал, на спинке лежа? А-пропо... [496] это «покоряйтеся» даже и у нас, там, некое трепыханье вызывало! антр-ну, — даже и шатанье мыслей... — «покориться»? Понятно, темперамент. Из-за темперамента вся и пертурбация случилась, эти «вверхтормашки». И никто Миките-«ваньке» не воспретил так пре-возноситься, нельзя. Философски, — так сказать, преодоленье всех полпивных, трактиров, кабаков и прочих сладостей, — «победа духа над материей», хе-хе... И даже жертвоприношение. За эти «вознесенья», ведь, седок не платит. Да, никто не воспретит, разве мундирный сторож, в соборе важном, носом поведет и — «не оченно, не проедайся наперед, уж больно во-здух...» А вознесенный и не чует, — вознесен. И вот, все это... ты — у него — украл.
— Ка-ак..? что..?! я... я... я... у него...?!… — вскричал профессор дико, — я...?!… я...?!…
— Хе-хе-хе-хе-э... махонькии, не по-нима-ют... разжевать прикажете? — извольте. Сначала помаленьку обворовывали, потом... хе-хе-э... «двоюродные» начисто все обобрали. Помолчи, сейчас ин-дукция!… Хи-хи-хи-хи-и....
— Подлец!., фальсификатор!!… шулер!!!… лжец!!!!… — пробовал заглушить скрипучий, мерзкий смех профессор, — так... все... извратить!..
— По ло-гике... и лжец, и шулер — вы, мон-шер! я только переписываю в звуках мысли...твои! но... ах, инти-мнейшие мысли, рундучков подспудных, или, как психологики долдонят — «под-сознания». Спишь ты? Ну, так хоть во сне будь посмелей, раскрой коробочку, где источают яд... «змеи сердечной угрызенья»… — и... опорожнись. Совет — ка-кого Мэ-тра! А-а... па-дэ-форс! При-дам я «форсу», подставлю... зе-ркальце. По-стой...
— Помнишь, как после этой «хе-ру-ак», в запале, — «к звездам! к звездам!!..» — из «Брандта», твоего и-роя? А старикан-извозчик, на эти «звезды», так тебе умильно: «да, барин... выше Бога не бу-дешь...» По неразвитию, понятно. А ты ему, в запале — «все сосчитаны, и у каждой имя!» — ну, се-ешь. «А про Бо-га... еще неизвестно, есть ли!..» Понятно, «свободы сеятель пустынный», и, как говорится, «при исполнении обязанностей». А старик — «ето мы от господ слыхали, будто им неизвестно...» — вот, старикашка! — «только нам ето без внимания... не-эт, выше Бога не бу-дешь». Крепо-нек старикан попался. А вот «воробьев» берет, сумнение родится... потому народишка до энтого «вопроса» падок, пытливы, подлецы... даром что грамоты на грош с полухой. Вот и прикинь статистику: «сеятелей пустынных» этих... ну, сколько за день на одних «ваньках» протрясется? не говоря о прочих и-и.. упражнениях! Ну, и раскачивали помаленьку, подпарывали ткань-то. Ты-то из любовишки прохладной, к слепому «воробью», во славу просвещения, понятно... истиной поделиться, а сколько было спецов, сеяло по штату и наградным! Чай, прекрасно помнишь, как один туляк-извозчик, парнишка 20 годков... «подвел итог»? Я же и веревочку подсунул. И, представь... дурак, из-за «вопроса»! Ну, прознай Ивропа, вот бы гоготала! Там прочная привязка, дезинфекция, Декарты и всякие Ренаны... там такое, из-за «вопроса»… абсурд, непостижимо! ну, недостижимо, наплевать. И начаряпал на пачпорте: «прашу никаво не винить, а как тапери всеё раскрыто, шта Бога нету, да-к мине скушно, и порешился». Вы тогда доклады все читали, во всяких обчествах, философы-психологи-криминалисты-психиатры-биологи-антропологи... даже геологи и археологи... — ведь троглодитным пахнет! — анализ углубляли: глупость? психоз?… И никому в башку не влезло — да, глупость... только — чья? Так, по мелочишкам, и обворовывали, со всех бочков. Подпарывали, ткань-то, «устойцы»-то шатали. Тот-то порешился, а другой на что иное уж решился, как взошло-то... — голому дождя не страшно.