Пожалуйста напишите, управляетесь ли Вы с земным субстратом бытия. Шарлотта Максимилиановна спрашивает меня о Вас, а я и не знаю. Письма Ваши (все, за года) храню как золото!
Пока все. Душевно обнимаю и крещу вас. Нат<алия> Ник<олаевна> шлет самый ласковый привет. На днях имел письмо от О. А. Бредиус. Она в прекрасном духе и письмо очень хорошее.
14. ХI. 1945.
Ваш Иоанн (имя ему).
382
И. А. Ильин — И. С. Шмелеву <29.ХI.1945>
Милый и дорогой друг, Иван Сергеевич!
Здравствуйте! А я хвораю и пишу лежа. Никак не одолею грипп. Видно чего-то не хватает в организме. «Белков?» «Желтков?» Жиров? Думаю, что извелся за эти годы перегружением симпатической нервной системы антипатическими явлениями всемирной истории. Следишь, следишь за мерзостями людей и за страданием родного народа, — и изнемогаешь от воображения, и отвращения, и бессилия. А ведь я всю жизнь прожил «идентификаторно» — так и влезаешь в чужую шкуру — рад не рад; — слишком много катится через меня. Иногда — забудешь на улице главный клапан закрыть — глядь, через 10 минут выпили люди всю мою силу. Иногда одна «верхняя губа» или «лоб» «трамвайного соседа» — такого в душу натащит — вот я уже всем гадостям «его» и приобщился... Ну, да что!…
Уведомляю: ясень пью аккуратно, второй месяц — несомненное облегчение — в плечах, в пояснице, в кистях рук — и как будто начинается и в голове. Пью 20 кап<ель> на ночь — не растираюсь (утомительно) — первой порции хватит еще на месяцы — буду пить пока не пройдет. Спасибо!
Еще уведомляю. За последние дни, лежа, отделал, отшлифовал свою книгу «О тьме и скорби. Книга худож<ественной> критики. Творчество Бунина. Творч<ество> Ремизова. Творч<ество> Шмелева». С предисловием: О чтении и критике. И с послесловием — которое теперь напишу — «о преодолении». В конце декабря из Нью-Йорка приедет сюда сын Шарлотты Максимилиановны — Вальтер, взрослый, промышленник и банкир. Ему хотим поручить подыскание русского издателя в Америке. Как только найдем, так я свяжу его с Вами, для издания Вашего по-русски.
Ант<он> Влад<имирович> [524] пишет, что намечается в Париже выход «Возрождения». Правда ли?
Еще уведомляю. Очень просит Вас Мария Юрьевна Авинова, урожд. Новосильцева, наш милый друг еще с Москвы, написать ей, когда Вы придете к ней обедать и чай пить, вечер сидеть. Она живет вместе со своей подругой Над<еждой> Дмитр<иевной> Шиповой в Вашем арондисмане [525] — Paris. 16. rue Lauriston 65. Они обе чтут Вас и будут счастливы знакомством. Расскажут подлинное, искреннее, глубокое, русское (с 1943 г. оттуда). Она москвичка, прошла через тюрьмы и Альму-Ату. Вы узнаете прелестную русскую женщину и найдете гнездо любви и понимания. Угостят хорошо — продукты у них из U.S.A. Книгу мою о Сопр<отивлении> злу силою я уже послал ей отсюда.
Очень прошу: сделайте это — не откладывайте, не разводите церемоний, порадуйте меня.
Все размышляю — не будет ли оказии получить Ваши «Пути Небесные» — страшно — почтою!!
Готовлю к печати (почти готов) моего «Гегеля» по-немецки (неск<олько> сокращенно) однотомно (листов 25–30). А потом буду писать только по-русски... Сяду и закончу «Философию религии» — в простом и ясном духе.
Милый мой! Управляетесь ли Вы продуктно и денежно?? Непременно напишите честно, просто, прямо: пришлем, что надо. Лекарства? Все пишите, а не то разлюблю. Угрожающе рычу: Ррррр!…
Хочу прислать Вам кое-что из моего нового — но не по-немецки. Эти мои немецкие три тома, что вышли, надо воссоздавать по-русски. И тогда дам переписать и пришлю, хотя бы кусками. А то от немецкого текста Вам будет только утомление.
Нат<алия> Ник<олаевна> шлет Вам дружеский привет, а я обнимаю. От О. А. Суб<ботиной->Бред<иус> имел оч<ень> хор<ошее> письмо — она в прекрасном духе.
29 XI 1945.
Ваш Петруша Воробейченко.
Василия и Евлогия [526] — презираю. Масоны проклятые.