У меня «Лето Госп<одне>» — II кн<ига> — в 1 экз<емпляре>! Теперь — 5–6 дней — перерабатывать (а все б<ыло> готово!) и — в 2-х экз<емплярах>. Буду кусками отправлять Вам. Уже закончил 2 перв<ых> очерка: «Ледоколье» и «Петровками». Надо сделать впрок. Вижу, — что это. Болею, вчитываясь в послед<ние> 9 глав: «Святая радость», «Живая вода», «Москва», «Серебр<яный> сундучок», «Горькие дни», «Благословение детей», «Соборование», «Кончина», «Похороны». Во всем — наше, самое важное. Господи! Если бы самому увидеть в печати!.. Или — не б<уду> удостоен?.. Не мне чета: Моисей не б<ыл> удостоен. И посему, преодолев запинки, снова переписываю, отсекая, включая... Одно давит: в век «атомичности»… — так чирикать! Под грохот взрывов и канонады... — где-то поет малиновка — или — черный дрозд. Как он поет по зорям!… До слез грустно, до слез нежно. О, какая же грусть светлая в этой короткой песенке!… Все время мое наполнено и думами, и строчками, и... кухней, и... Устал. Но не опускаю рук. Не смею.
Да хранит Вас обоих Господь! Воистину Воскресе!
Что бы Вы там ни «закручивали», я раскручиваю и слышу: да, Ш<арлотта> М<аксимилиановна>! Кому же еще... до меня?!. Могу воздать... молитвой? И — да приидет! — добром — другим.
Ваш сердцем Ив. Шмелев.
Чудесное письмо Ваше! «На-вырез». [638]
404
И. А. Ильин — И. С. Шмелеву <26.IV.1946>
Воистину Воскресе!
Милый и дорогой Иван Сергеевич!
Тревожно ждал Вашего письма и облегченно вздохнул, получив его 19 апреля. Опыт научил меня тому, что ходить по тротуарчику в жизни подчас весьма нецелесообразно; надо, благословясь, делать salto mortale. [639] Пока что удается. Намерен такожде и впредь.
«Раскрутили» Вы на этот раз с ошибочкой. Ш<арлотта> М<аксимилиановна> в сказке не участвует, в ее осуществлении тоже нет. Мало того: она даже и не знает об «ефтом» деле. И это так и нужно. У меня своя дружба, а у нее свои умиления. И совсем не нужно, чтобы осуществление моей дружбы расхолаживало ее умиление. Умилится и пускай свободно изольет, а не думает, будто «вже». Потому не упоминайте, не намекайте, не благодарите ее за «бабушку-задворенку-ягинишну». Это все совсем иначе выглядит, в действительности.
Очень жду второй части Лета Господня. Может быть — издадим. Может быть — и по-русски. Странно сказать, а издательство UNRRA [640] запросило меня, что издать по-русски для беженцев, сидящих в «зонах». Хотят мое; захотят и Ваше. Но я требую старой орфографии. А Вы пойдете на новую? Ведь всего 3 буквы: ѣ, ъ и ï. Пускай достают! Кажется вилами по воде писано... А может быть и вытанцуется. Сейчас во главе стоит мой верный друг и ученик, русский из Латвии. Итак: я рекомендую Богомолье и 2 части Лета Господня. Гоните вторую. Но м<ожет> б<ыть> Богомолье и I часть у Вас крепко проданы издателю и не разошлись? Во всяком случае издательство Юго-славское можно считать за«тит»кавшимся, [641] а потому и скончавшимся.
Отвечайте мне на сие и гоните вторую часть.
Приехала ли к Вам О. A. Bredius? У Вас ли еще? 15 апреля я послал ей заказным второй том Путей.
На днях получил «Maison Bourkov» [642] Ремизова на франц<узском> с предисловием-письмом Ромена Роллана. Это предисловие я даже не дочитал от тяжелого отвращения. И сейчас сижу, будто дьявол в рот нагадил. «Прекраснодушные» идиоты! Болтуны ушибленные! Радикалишки гнойные! Тоже о России рассуждают, «инферны» находят. Мечтатели чертородные! «Сплетни сеете, сороки короткохвостные! Пачкуны проклятые! Колпаки» (это уже из Ревизора).
Теперь всего важнее, чтобы Вы передохнули. Возьмите себе «преданную женщину», «приходимую милую крошку» (это уже из Лескова), чтобы самому не кухарить... Иногда неделя покоя — все обновляет.
Скоро пришлю все обещанное.
Обнимаю Вас.
1946. IV. 26.
Ваш Иоанн (имя ему).
405
И. С. Шмелев — И. А. Ильину <28.IV.1946>
28. 4. 46. Фомино Воскресенье. 5 ч. 30 дня.
О, светлый, дорогой друг,
неисповедимый Иван Александрович!
640
UNRRA (УНРРА) — аббревиатура Администрации Объединенных Наций по помощи и размещению перемещенных лиц.