«В часы забав и праздной скуки,
Бывало, лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей».
О, Филарет, снизойди! Тоник Вам знаком досконально, и Вы окажетесь, воистину, — Милостивым.
Петухи (Galli)
— метаморфоза —
Перевел с лат<инского>
вольным стихом Тоник.
Вечер марта. В храм весталок
Залетел шалун-Амур.
А весталки в эту пору
Загоняли на ночь кур.
Затревожились весталки:
— «Сестры, где-то тут... Амур?!..»
А старуха заорала:
— «Загоняйте, дуры, кур!»
Кур загнали — и за прялки,
Стали прясть и цокотать,
А шалун своею стрелкой
Ну, легонько щекотать...
Взволновалися весталки,
Груди томно поднялись,
И нетронутые щечки
Нежным светом занялись.
Занялось и что другое... —
У весталок та же стать, —
Не сидится за работой, —
Так и хочется сказать.
А мальчишка, с храма Весты,
Стрелкой, стрелкой... — «Ха-ха-ха!…
Все-то курочки — невесты,
Почему без петуха?!
Шалунишке не сидится,
Лук потуже натянул,
Выбрал девочку покраше —
И, нацелившись, метнул.
— «Ах, весталочки-сестрицы... —
Вся пылая, говорит —
Ах, не знаю, что со мною...
Все как полымем горит..!»
Баловник — другую стрелку...
Третью... пятую... метнул...
Завершив игру старухой,
Улыбнулся — и порхнул.
Что тут сталось! Все весталки —
В страстной пляске... — ха-ха-ха!
А старуха завопила:
— «Эй, скорей мне петуха!..»
Покраснел за Тибром месяц,
Поглядел, прищурив глаз...
А на жертвеннике Весты
Огонек давно погас.
Поднялось над Римом солнце,
Засмеялось — ха-ха-ха-а!..
А в курятнике, в оконце,
Слышен восклик петуха!
Полетели куры с криком...
Нет, не куры... — петухи!
А девчонки к ним навстречу...
Ахи, взвизги, хи-хи-хи...
Обнимают, прижимают,
Руки плещут... хи-хи-хи...
Разыгравшихся красоток
Обвивают петухи.
Даже старая старуха
Ухватила петуха...
Ведь довел шельмец-мальчишка
До такого-то греха!
В тот веселый час разгула,
Сея топ, и бряк, и звон,
Шла когорта с караула,
Вел ее центурион.
Метким глазом Митридата [682]
Оценив сей дар богов,
Он скомандовал: «Ребята,
Ну-ка, сбросим петухов!..»
Миг — и все иное стало:
Вскрики, охи, томный стон...
Знамя римское блистало,
И блистал центурион.
Грозди сочные давили,
Жали кипрское вино,
Жадно пили, бурно лили,
Доставали в чашах дно.
Даже старую старуху
Не минул тот ярый шквал:
И по ней перекатился
Любострастно-мутный вал.
— «Стрройся!.. смиррно!.. честь героям!..»
Марш!..» — и снова бряк и звон,
И пошла когорта строем.
Впереди центурион.
Плохо спал ту ночь Юпитер,
Все Юноне докучал,
Укорял ее за плутни —
И взаимно получал.
Подлетел гонец-Меркурий:
— «Встань, отец богов..! потух!..
Веста... Вечная Невеста...
У нее огонь!.. петух!..»
вернуться
682