Ванечка, пиши мне. Пиши, как прежде, не считаясь днями! Ласково, нежно, трепетно… Не кори! Я так жажду тепла. Если бы ты все, все знал! Это не слова! Если бы ты все, все знал! Мне так томительно, так одиноко… Не покидай меня! Или не можешь ты… как прежде??… И что, что для этого надо? Еще раз влюбиться? Ну, влюбись в Дари и через это чувство полюби и меня вновь… Но люби меня. Не оставляй меня. Хоть 2 строчки, но пиши мне. Не оставляй меня в холоде. Ах, я пишу так, а самой горько, что вымогаю у тебя письма. Нет, вымученных, выпрошенных мне не надо. Помнишь, как ты по 2 в день писал, почта «ползла» для тебя… И для меня, конечно. А теперь? Что же случилось? Или ты увидел, что любил ты созданный тобой же образ, что Оля не то? И… оставил…
Ванечка, как я хочу вернуть то трепетное, то робкое, то все живое сердце! Когда каждая строчка пела, жила, горела. Когда мало было слов. Когда в доступные слова «дорогой» и «Иван Сергеевич» вкладывалось так много, много. И вот теперь доступны все слова и определения… и что же? Ты выбираешь из них те, чтобы меня уколоть, обидеть… Да, и я делала нечто подобное. В ответ тебе! Но никогда не сама по себе. И всегда с болью. Многое не ответила, _б_о_я_с_ь_ тебе сделать боль. И сколько бы можно было дать света! Ванечка, вернись прежний! Будь им, милым моим Ваней! Я обнимаю тебя очень нежно, ласково и тихо. И чувствую, что будто нет пространства. Я будто бы тебя вижу… И жду писем… Так жду. Не покидай меня снова. Если ты меня не отторгнешь, то, чувствую, что смогу выбиться из тоски, смогу быть прежней Олей, писать тебе, и вообще жить… Ванюшечка, Ваня, Иванушка-Царевич мой… Не забывай меня, не оставляй долго без писем. Я не могу. Я все та же Оля… Кончаю на почте в Утрехте, т. к. срочно должна быть в городе. Целую тебя нежно и крепко. Обнимаю. Сердцем с тобой, мой родной… Ах, что ты наделал с Елизаветой Семеновной! Зачем ты рассчитался! Это мне… ну как бы шлепка. Как ты этого не чувствуешь! Зачем?! Ну, не браню, не браню, а люблю и целую. Оля
О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву
8. V.43
Милый Ванюша, только что отправила тебе письма, приехала из Утрехта, хотела и то, и другое, а вот вчера опять заболела. Ну, конечно, опять кровь из почки. И совсем не ко времени. Масса дела и забот. Мама разрывается на части, — Арнольд вот уже 2 недели возится с t-ой в 38,0–39,0°. Доктор не знает что у него. Бывает у нас через день, и вчера, приехав к Ару, опешил, увидев и меня больной. А я уж ему и не звонила, а легла просто. Надоело и совестно все надоедать. Все равно не лечат. Сегодня будто лучше и я даже сама вышла к кофе, чтобы маме не бегать ко мне. Но боюсь, т. к. велено строго лежать не шевелясь. Мама ужасно выглядит. Ходит ли к тебе А[нна] В[асильевна]?
Это же ужасно — возиться самому со всякой мелочью! Как у тебя с питанием? Есть ли время для работы? Когда чтение? Как была свадьба Ива? Напиши. Я много о тебе думаю. Не забывай меня. Мама тебе все старается писать и напишет, но она так задергана. Все-таки я, пожалуй, не буду больше вставать, т. к. не все еще прошло и может повториться история как в ноябре. Опять я им обузой. А никакая неприятность не бывает одна. У нас очень много неприятных забот. Целую. Оля
О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву
12. V.43
Милый мой Ванюша, от тебя нет и нет опять ни строчки. Что с тобой? Не болен ли ты. На меня столько всего сыплется, что я прямо уже панически боюсь все новых бед. Сама я, так сказать, здорова, — по крайней мере встала и все делаю. На этот раз не разошлось кровоизлияние и почка успокоилась, хотя сегодня ночью были боли где-то в левой спине. Ну, авось, пронесет. А. тоже встал, будто бы тоже лучше. Он очень неосторожен и не любит лежать. У мамы болят тоже разные боли и порой отчаянно. Я не могу быть в постели, когда знаю, что значит, если один из нас выбывает из строя, да еще уход за больной мной. Тут на 4-х работы не оберешься. И с каждым годом все больше. Новые правила администрации фермы требуют тоже массу времени и забот. Постоянно приходят люди, контролеры, поставщики, скотоводы и т. д. Иногда куска спокойно не съешь. И все время еще «гости». А если я с гостями, то все остальное на маму. Девочкой своей я очень довольна. Если бы вот тебе такую прислугу! Что «Арина Родионовна»? Все-таки было покойней знать, что она у тебя регулярно. Ванюша, не забывай меня…..Не повергай опять в уныние! Сейчас был доктор и не хочет согласиться с моими наблюдениями и выводами относительно почки. Настаивает на незлокачественной опухоли… и баста. Ну что же… [Нрзб.][323] окрылилась. Не [нрзб.] ухожу в хозяйств[о] [нрзб.] не могу. Нельзя [нрзб.] [ни]чего поручить, да [нрзб.] будет некому… М. б. вообще придется все, все мне одной делать. Мужчины у нас должны все являться674. М. б. освободятся сельско-хозяйственные работники. Посмотрим. Но все равно, то, что я делаю, мне и остается. А на маму я не могу взваливать, да и не хочу. И так она чрезмерно на себя берет. Она любит это, но ей не под силу, — устает и хворает.