[На полях: ] Когда «Паша» говорила «измус»152 — мне представлялся изюм! В_и_ш_н_я — точно, очень сочно!
Целую, твоя Оля
И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной
12. XII.41
3 дня
Светлый Ангел-Хранитель, Оля. Чудесно! Сейчас читаю твое «о жизни», — «конспект». Как ты чудесно даешь _д_а_ж_е_ в схеме! Схема — трудней, чем всей полнотой души. Я не мог ошибиться, сказав: ты исключительное _я_в_л_е_н_и_е! Пиши — _ч_т_о_ хочешь, _к_а_к_ хочешь. От меня тебе не может быть ни «комплиментов», ни «подарков»: тебе от меня — только — _с_в_е_т_ сердца, сладостная боль его. Прими кротко, — и я это твое приму, как Милость Божию ко мне. Не смей выходить на сырость, после t°, — дней 5–6! Улучшение м. б. обманчивым. Много тебе писал. Эти твои «ins Blaue hinein» — не насыщают, томят. Прости мне (в отчаянии я был и муках) мои жесткие слова о «скольжении». Кляну себя, что послал. Весь твой, пусть безнадежно. И. Ш.
[На полях: ] Вся ты — из романов! Ну, unica![96]!!!
К Тебе его крик: «Напишу тебя, не бывшая»… А ты — _е_с_т_ь!!
Все — ты. Напиши, какой образ видела 10-леткой?
И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной
13. ХII.41[97]
5 ч. вечера
Только что, небесная моя Оля — чудо, Олёль моя… — цветы! Розовая бегония, чудесная! О, ми-лая… как я счастлив! Я целовал прилетевшие ко мне розовые бабочки… — твои глаза, губки, щечки, Олёк, твои, — всю тебя в них _н_а_ш_е_л, — и ласкал! Целую за твое сердце, — мне так было сегодня тяжело, томила тоска, — все о тебе мысли, в тревоге я, — как ты? Сумасбродка, 2-го хотела ехать в город, не оправившись от гриппа! Благодарю сердечко твое, цветок мой, Солнце! Жду писем, о, как жду! Ольгуньчик, _п_и_ш_и_ мне! Твой конспект — чудо! Я захвачен рассказом. Гений ты, во всем — в уме, сердце, — Все-Женщина!
Сердцем творю Тебя. Спешу отправить. После 6 [часов] нельзя. Твой Ваня — Ива — Ив. Шмелев
И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной
16. ХII.41
4 ч. дня
Дорогая, — как благодарю! Не лицо, — _л_и_к_ это! Чудесный лик, — теперь я _в_и_ж_у_ _в_е_с_ь_ Образ Анастасии! Не обмануло меня мое чутье. Ты — светлая, ты — в мечтах-снах являвшаяся отсветом Правды Лика Девы! Это — будь я художником кисти — дало бы несравненную! Превыше всех — во всех веках. Мне вернули все мои «виды», посланные Марине 2 1/2 мес. Кто их вез — оказался «вислоухим». Я поражен благородством-великодушием контроля! Мне вернули даже мое «частное» письмо Н. Я. Квартировой. Нет, есть в Европе чудесные сердца! Твой Ив. Шмелев
[На полях: ] Хоть одно слово! Здорова ли?
Я две недели не знаю, здоровье твое? Господи, я в тревоге.
Твое моление — услышано: это — чудо. Я получил твои небесные глаза!
О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву
16. XII.41
Ваня, голубчик, сердце мое!
Я не могу, не в силах больше так… Как мучительно быть без тебя! Ты пишешь о моем «жестком» письме (22.XI) и о каком-то 23.XI? Я не знаю этого последнего. Что я там сказала? Обидела тебя еще раз? Ну, не зло же! Я не могу, измучилась, — я вся этой тоской больна, я потому тебя терзаю.
97
На открытке штемпель почтовой службы: Осталось в почтовом бюро Лионского вокзала из-за отсутствия сообщения с оккупированной Францией