Персеваль, или Повесть о Граале

Не стану ради них креститься.
Остёр мой дрот, крепка десница,
Я силу к дроту приложу,
Им приближаться закажу».
Такою предварил он речью
Ту непредвиденную встречу.
Лишь юноша увидел, как
Они, покинув чащи мрак,
Ему предстали в светлых латах,
В шеломах блещущих, богатых,
При ладных копьях и мечах,
В сребре на солнечных лучах,
Лазурных, золотых, зелёных, –
Он вмиг пленился видом оных.
И молвил так себе: «Мой Бог!
Как ангелов за бесов мог[12]
Принять я в леса глубине?
Прости меня, ведь грех на мне,
В своих познаниях я плавал,
Когда сказал, что ангел – дьявол.
Вы, мать, скрывали правду зря,
Об ангелах мне говоря,
Что красотой их совершенней
Лишь Бог, создатель всех творений.
Но здесь сам Бог в лесной тени,
И Он прекрасен, как они,
Хоть в них краса десятой долей.
Раз мне внушила мать дотоле,
Что Бога нужно обожать,
Ему молиться, почитать
Его и всех, кто с ним, я буду,
Днесь обожать, дивиться чуду».
И тут же павши ниц на дол,
Он громко Верую прочёл
И все молитвы стал читать,
Которым научила мать.
Его заметив, самый важный
Другим скомандовал протяжно:
«Остановитесь, пал юнец,
Нас испугавшийся вконец,
И коли подойдём мы вместе,
От страха он умрёт на месте
И не ответит ничего
На то, что спросим у него».
Остановились. Рысью спорой
Подъехал к юноше он скоро
И поприветствовал пристойно:
«Не бойтесь, юноша, спокойно.
– О нет, Спасителем клянусь,
В Него я верю, не боюсь! –
Ответил тот. – Ведь Бог вы, да?
– Да что вы, нет! – А кто тогда?
– Я рыцарь. – Что это такое?
О них не слышал ничего я,
Но Господа прекрасней вы.
Ах, если бы я мог, увы,
На вас хоть каплю походить,
Таким блестящим, дивным быть!»
Тут рыцарь, выслушав ответ,
Спросил беднягу, подошед:
«А пятерых не видел ты ли
И трёх девиц, что с ними были?»
Но знать своё хотел юнец
И вдруг рукою за конец
Копья воителя схватился.
«Сеньор, – к нему он обратился, –
Вы, званье рыцаря носящий,
Что привело вас в эти чащи?
Хочу я знать, скажите мне».
И рыцарь: «Ясно всё вполне.
Услышать новости в надежде,
Тебя о них спросил я прежде,
А ты в ответ ни то ни сё.
Скажу: копьё моё, и всё».
Продолжил юноша: «Простите,
Сеньор, вы мне сказать хотите,
Что с ним так должно обращаться,
Как я с тремя могу справляться[13]?
– Да нет, ты глуп, мой юный друг,
Им бьют, не выпустив из рук.
– Ну что ж, оружие такое
Предпочитать я стану вдвое,
Поскольку я, куда хочу,
Свой дрот как вздумаю мечу
И при нужде могу настичь
Им зверя дикого иль дичь,
Убив их словно бы из лука.
– Мне болтовня твоя докука,
Сказать о рыцарях изволь,
Ты знаешь, кто они, отколь?
А трёх девиц ты не встречал?»
Потрогав щит, тот помолчал,
Затем спросил, возвысив глас:
«А это для чего у вас?
– Сказал ты это мне с издёвкой?
Ответа избегая ловко,
Морочишь голову, юнец.
Я думал: Бог мне, наконец,
Поможет и узнаю всё.
А ты в ответ мне, знай, своё.
Раз объяснений ждёшь моих,
Дам, так и быть, тебе я их
И любопытство пусть уймётся.
То, что ношу, «щитом» зовётся.
– Щитом? – спросил юнец. – О да,
И ты не должен никогда
К нему являть неуваженье.
Он верный друг мой, в нём спасенье
От копий, стрел, и, выйдя в бой,
Им отражу удар любой».
Тут рыцари, что сзади были,
К ним конским шагом подступили
И, поравнявшись с первым тем,
Спросили у него затем:
«Сеньор, валлиец что ответил[14]?
– Невежда он, как я приметил,
О чём его я ни спроси,
Валлиец, Бог меня спаси,
Мне нерадиво отвечает.
Зато про всё, что замечает,
Расспрашивает, как и что.
– Сеньор, валлийцы – знайте то –
Похожи на животных боле,
Чем скот, пасущийся на поле.
И этот – натуральный зверь.
Не стоит времени теперь
На чепуху такую тратить,
И медлить понапрасну хватит.
– Уж и не знаю, – рек сеньор, –
На нас пусть презрит Божий взор!
Но прежде чем поехать дальше,
Всё разъясню ему без фальши,
О чём бы он ни вёл расспрос».
Вновь задан юноше вопрос:
«Прости, но не встречал ли их,
Тех рыцарей ты пятерых
И трёх девиц?» Юнец тихонько
Кольчугу тронул и легонько
Повлёк к себе её тотчас:
«Сеньор, а что это на вас?
Столь тяжела у вас одежда.
– Юнец, ты, видно, впрямь невежда!
Не знаешь? – Нет! – Кольчуга, знай,
По весу, как металл, считай.
– Так из железа? – Видишь сам!
– Не знал. Дивлюсь я чудесам,
Она прекрасна, святый Боже,

12

Как ангелов за бесов мог ... – Красота в средневековых представлениях ассоциировалась с Богом и ангелами и обрамлялась подчеркнуто яркими красками, сиянием золота и серебра, небесной лазури и проч. Смена слуховых восприятий зрительными для Персеваля оказывается решающей для переоценки происходящего. Эта деталь подчеркивает наивность и непосредственность героя.

13

Как я с тремя могу справляться? – Персеваль вооружен тремя дротиками, самым простонародным для рыцарской эпохи оружием. Дротики следовало метать во врага или в добычу на охоте. Поэтому рыцарь дальше делает важное уточнение, что мечом, в отличие от дротика, «бьют, не выпуская из рук».

14

«Сеньор, ва ллиец что ответил? – Валлиец для спесивых рыцарей – это почти синоним дикаря и невежи.