Андрей Белый
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ
поэма
ПРЕДИСЛОВИЕ
Киркою рудокопный гном
Согласных хрусты рушит в томы…
Я — стилистический прием,
Языковые идиомы!
Я — хрустом тухнущая пещь,—
Пеку прием: стихи — в начинку;
Давно поломанная вещь,
Давно пора меня в починку.
Висок — винтящая мигрень…
Душа — кутящая…
И — что же?..
Я в веселящий Духов день
Склонен перед тобою. Боже!
Язык, запрядай тайным сном!
Как жизнь, восстань и радуй: в смерти!
Встань — в жерди: пучимым листом!
Встань — тучей, горностаем: в тверди!
Язык, запрядай вновь и вновь!
Как бык, обрадуй зыком плоти:
Как лев, текущий рыком в кровь,
О сердце, взмахами милоти!
Орел: тобой пересекусь…
Ты плоти — жест, ты знанью — числа…
«Ха» с «И» в «Же» — «Жизнь»:
Христос Иисус —
Знак начертательного смысла…
Ты в слове Слова — богослов:
О, осиянная Осанна
Матфея, Марка, Иоанна —
Язык!.. Запрядай: тайной слов!
О, не понять вам, гномы, гномы:
В инструментаций гранный треск —
Огонь, вам странно незнакомый,
Святой огонь взвивает блеск.
1
Взойди, звезда воспоминанья;
Года, пережитые вновь:
Поэма — первое свиданье,
Поэма — первая любовь.
Я вижу — дующие зовы.
Я вижу — дующие тьмы:
Войны поток краснобагровый,
В котором захлебнулись мы…
Но, нет «вчера» и нет «сегодня»:
Всё прошлое озарено,
Лишь песня, ласточка господня,
Горюче взвизгнула в окно…
Блести, звезда моя, из дали!
В пути года, как версты, стали:
По ним, как некий пилигрим,
Бреду перед собой самим…
Как зыби, зыблемые в ветры,
Промчите дни былой весны,—
Свои ликующие метры,
Свои целующие сны…
Год — девятьсотый: зори, зори!..
Вопросы, брошенные в зори…
Меня пленяет Гольбер Гент…[1]
И я — не гимназист: студент…
Сюртук — зеленый, с белым кантом;
Перчатка белая в руке;
Я — меланхолик, я — в тоске,
Но выгляжу немного франтом;
Я, Майей мира полонен,
В волнах летаю котильона,
Вдыхая запах «poudre Simon»,
Влюбляясь в розы Аткинсона.[2]
Но, тексты чтя Упанишад,
Хочу восстать Анупадакой,[3]
Глаза таращу на закат
И плачу над больной собакой;
Меня оденет рой Ананд[4]
Венцом таинственного дара:
Великий духом Даинанд,[5]
Великий делом Дармотарра…[6]
Передо мною мир стоит
Мифологической проблемой:
Мне Менделеев говорит
Периодической системой;
Соединяет разум мой
Законы Бойля, Ван-дер-Вальса —
Со снами веющего вальса,
С богами зреющею тьмой:
Я вижу огненное море
Кипящих веществом существ;
Сижу в дыму лабораторий
Над разложением веществ;
Кристаллизуются растворы
Средь колб, горелок и реторт…
Готово: порошок растерт…
Бывало, — затеваю споры…
Пред всеми развиваю я
Свои смесительные мысли;
И вот — над бездной бытия
Туманы темные повисли…
— «Откуда этот ералаш?» —
Рассердится товарищ наш,
Беспечный франт и вечный скептик:
— «Скажи, а ты не эпилептик?»
Меня, бывало, перебьет
И миф о мире разовьет…
Жил бородатый, грубоватый
Богов белоголовый рой:
Клокочил бороды из ваты;
И — обморочил нас игрой.
В метафорические хмури
Он бросил бедные мозги,
Лия лазуревые дури
На наши мысленные зги;
Аллегорическую копоть,
Раздувши в купол голубой,
Он дружно принимался хлопать
На нас, как пушками, судьбой;
Бросался облачной тропою,
От злобы лопаясь, — на нас,
Пустоголовою толпою,
Ругая нас… В вечерний час,—
6
Дармотарра — буддийский логик, последователь и комментатор философа Дармакирти (школа Дигнаги).