Дирк как минимум раз в день заглядывал сюда, чтобы забрать почту и почитать газеты. Вечером в буфете становилось многолюдно, и Дирк предпочитал посидеть у себя в комнате, но сегодня Макстон и Коллинз вытащили его. Разговор, как обычно, завертелся вокруг предстоящего события.
— Схожу, пожалуй, завтра на лекцию Тэйна, — сказал Дирк. — Он будет рассказывать о Луне, верно?
— Да, и теперь он знает, что полетит, — заметил Коллинз, — поэтому наверняка будет осторожен! Скажет что- нибудь не то — потом ему придется съесть свои слова.
— Мы дали ему полную свободу, — объяснил Макстон. — Скорее всего, он поведает о долгосрочных планах по использованию Луны в качестве заправочной базы для полетов к другим планетам.
— Это должно быть интересно. А Ричарде и Клинтон наверняка будут говорить об инженерии, а этим я уже сыт по горло.
— Вот спасибо! — рассмеялся Коллинз. — Приятно осознавать, что наши старания оценены по достоинству!
— Знаете, — вдруг признался Дирк, — а я ведь ни разу не смотрел на Луну в большой телескоп.
— На неделе это можно организовать — скажем, послезавтра. В данный момент прошел всего один день после новолуния. Тут есть несколько телескопов, так что все получится.
— Интересно, — задумчиво проговорил Дирк, — обнаружим ли мы жизнь — я имею в виду, разумную жизнь — где-нибудь в Солнечной системе?
Последовала долгая пауза.
— Я так не думаю, — резко проговорил Макстон.
— Почему?
— Посмотрите на это вот с какой точки зрения. Нам потребовалось всего десять тысяч лет, чтобы от каменных топоров дойти до космических кораблей. Это означает, что межпланетные полеты должны проводиться на достаточно раннем этапе развития цивилизации — то есть если эта цивилизация идет по техническому пути.
— Но это не обязательно, — понимающе кивнул Дирк. — А если добавить доисторические времена, то наша дорога к космическим кораблям заняла миллион лет.
— И все равно этот срок составляет всего одну тысячную долю — или даже меньше — от возраста Солнечной системы. Если на Марсе когда-либо существовала цивилизация, она, скорее всего, погибла еще до того, как человечество вышло из джунглей. Если бы марсианская цивилизация процветала, они бы нас давным-давно посетили.
— Это звучит настолько правдоподобно, — отозвался Дирк, — что я уверен: это не так. Более того, можно насчитать немало свидетельств, выглядящих так, словно нас и вправду в прошлом посещали какие-то существа или корабли, вот только мы этим существам не понравились, и они улетели.
— Да, я читал о некоторых находках, и они весьма интересны. Но я скептик: если кто-то когда-либо посещал Землю, я был бы очень удивлен, если бы оказалось, что это были существа с других планет. Пространство и время настолько велики, что вряд ли у нас есть соседи, живущие на другой стороне улицы.
— А жаль, — вздохнул Дирк. — Я считаю, что самое волнующее в астронавтике — это вероятность встречи с другими типами разума. Тогда человечеству стало бы не так одиноко.
— Это правда; но, пожалуй, было бы совсем неплохо, если бы мы смогли в ближайшие века спокойно сами обследовать Солнечную систему. Когда это произойдет, мы успеем обзавестись большей мудростью — и я имею в виду именно мудрость, а не знания. Возможно, тогда мы будем готовы к контакту с другими расами. А в данный момент — что ж, мы прожили всего сорок лет после Гитлера.
— И сколько же, на ваш взгляд, придется ждать, — спросил разочарованный Дирк, — прежде чем произойдет наш первый контакт с иной цивилизацией?
— Кто может сказать? Может быть, это случится через такой промежуток времени, какой отделяет нас от братьев Райг, — а может быть, через такой, какой прошел со времени строительства пирамид. Но это может произойти и через неделю, когда «Прометей» совершит посадку на Луне. Но я чертовски уверен, что этого не случится.
— Вы действительно думаете, — спросил Дирк, — что настанет день, когда мы полетим к звездам?
Профессор Макстон некоторое время молчал, задумчиво выдыхая облачка дыма.
— Да, я так думаю. Такой день настанет.
— Но как? — настойчиво проговорил Дирк.
— Если нам удастся создать атомный двигатель с эффективностью выше пятидесяти процентов, мы сможем достичь скорости, почти равной скорости света — ну, скажем, три четверти от ее величины. Это означает, что для полета от звезды до звезды потребуется порядка пяти лет. Это долго, но все-таки такая возможность откроется для нас, не наделенных слишком большой продолжительностью жизни. А я очень надеюсь, что придет время, когда мы будем жить дольше. Чертовски дольше.
Дирк вдруг представил себе, как выглядят они с Мак- стоном и Коллинзом со стороны. Порой ему удавалось смотреть на вещи объективно, и он очень ценил эти моменты, поскольку это позволяло ему сохранить чувство пропорциональности. Они сидели за столиком — двое тридцатилетних мужчин и один пятидесятилетний — и выпивали. Посторонний человек мог принять их за бизнесменов, говорящих о делах или отдыхающих после гольфа. Вокруг все выглядело обычно; время от времени до них долетали обрывки чужих разговоров и цоканье целлулоидного шарика для пинг- понга — кто-то играл в настольный теннис в соседней комнате.
Да, они вполне могли обсуждать биржевые новости, говорить о только что приобретенном автомобиле, обмениваться последними сплетнями. А они вместо этого мечтали о том, как добраться до звезд.
— Наши нынешние атомные двигатели, — сказал Коллинз, — имеют эффективность около одной сотой процента. Так что до альфы Центавра мы доберемся еще очень не скоро.
(Кто-то жалобно проговорил: «Эй, Джордж, а куда подевался мой джин с лаймом?»)
— Еще один вопрос, — проговорил Дирк. — Точно ли известно, что мы не можем летать со сверхсветовой скоростью?
— В этой Вселенной — да. Скорость света предельна для материальных объектов. А ведь всего-то каких-то жалких девятьсот пятьдесят миллионов километров в час!
(«Три горьких, пожалуйста, Джордж!»)
— И все же, — произнес Макстон задумчиво, — даже это можно было бы обойти.
— Что вы имеете в виду? — спросили Дирк и Коллинз одновременно.
— В нашей Вселенной две точки могут быть разделены несколькими световыми годами. А за ее пределами эти точки могут чуть ли не касаться друг друга.
(«А где "Таймс"? Да нет, осел, не нью-йоркская!»)
— Я рисую линию в четвертом измерении, — с усмешкой проговорил Коллинз. — Для меня это немного фантастично. А я инженер-практик — то есть я надеюсь, что это так!
(Из комнаты, где играли в настольный теннис, донеслись такие звуки, словно обалдевший победитель перепрыгнул через стол, чтобы пожать руку проигравшему.)
— В начале этого века, — возразил профессор Макстон, — инженеры-практики точно так же воспринимали теорию относительности. Но в следующем поколении они ее приняли — Он облокотился о столик и уставился в одну точку, — Как вы думаете, — задумчиво проговорил он, — что нам принесут следующие сто лет?
8
Большой ниссеновский барак[26], по идее, должен был быть подсоединен к системе отопления городка, но это как-то не чувствовалось. Дирк, уже привыкший к условиям жизни в Луна-Сити, прихватил с собой теплое пальто, и ему было жаль тех, кто не удосужился позаботиться о таких элементарных мерах предосторожности. К концу лекции у них должно было сложиться яркое впечатление о жизни на других планетах.
26
Ниссеновский барак — сборно-разборный барак полуцилиндрической формы из гофрированного железа. Во время Первой мировой войны использовался в качестве временной армейской казармы или хозяйственной постройки. Назван по имени автора конструкции — подполковника П. Ниссена.