Со всех сторон приходили к нему за помощью нуждающиеся и бедные, и слух о нем распространился в этом городе, и скоро весть дошла до его соседа-завистника. А тот, узнав о благе, которого достиг внушивший зависть, и о том, что вельможи города ходят к нему, приехал к соседу, ставшему монахом, вошел к нему в келью и нашел его крайне приветливым и доброжелательным. С пожеланием простора и уюта тот оказал своему гостю крайнее уважение. И завистник сказал: «У меня с тобой будет разговор, и в нем причина моего путешествия к тебе. Я хочу тебя порадовать. Встань же и пройдись со мною по этой келье». И тот поднялся и взял завистника за руку, и они прошли до конца кельи, тогда завистник сказал: «Вели твоим факирам, чтобы они пошли в свои кельи. Я скажу тебе только втайне, чтобы никто не слышал нас». Монах велел факирам: «Войдите в свои кельи», — и они повиновались, а тот прошел немного со своим гостем и, когда они приблизились к колодцу, завистник толкнул внушившего зависть и сбросил его в колодец, думая, что незаметно для всех убил его. А после пошел своей дорогой.
Но в колодце жили джинны. Они подхватили монаха, мало-помалу спустили его в самый низ и посадили на камень. Тогда один джинн спросил остальных: «Знаете ли вы, кто это?». «Нет», — ответили те, и он стал рассказывать: «Этот человек когда-то внушил зависть своему соседу, а потом бежал от завистника и поселился в нашем городе. Он воздвиг эту келью и развлекал нас своими молитвами и чтением Корана, но завистник пришел к нему и ухитрился сбросить его к нам. А весть об этом монахе дошла в сегодняшний вечер до султана нашего города, и он решил завтра посетить его келью ради своей дочери». Тогда один из джиннов спросил: «А что же с дочерью султана?» — и говоривший продолжил: «Она одержимая; в нее влюбился джинн Маймун ибн Дамдам, и если бы монах знал для нее лекарство, он бы, наверное, ее исцелил. А лекарство это — самая пустая вещь». И джинны спрашивали: «А какое же?» — и тот ответил им: «У черного кота, что живет в келье монаха, есть на конце хвоста белая точка величиною с дирхем. Надо взять лишь семь волосков из этой белой точки и окурить ими царевну, тогда марид уйдет у нее из головы и никогда не воротится к ней. Так она тотчас же вылечится».
И все это происходило, а человек, внушивший зависть, слушал. Когда же настало утро и заря заблистала у горизонта, нищие пришли к монаху и увидели, что он поднимается из колодца и стал оттого он великим в их глазах. Запомнил монах суть лекарства, и взял он из белой точки, что у кота на хвосте, семь волосков да спрятал у себя. А едва взошло солнце, в келью прибыл царь со своими вельможами. Всей свите приказал стоять у ворот, а сам вошел к монаху. И тот приветствовал его словами: «Добро пожаловать!» — и, велев подойти ближе, спросил: «Хочешь, я открою тебе, для чего ты ко мне прибыл?». «Хорошо», — ответил царь. Тогда человек сказал: «Ты прибыл ко мне помолиться, но в душе желаешь спросить о своей дочери». «Да, о праведный!» — воскликнул царь. И внушивший зависть сказал: «Пошли кого-нибудь привести ее, и я надеюсь, что, если захочет Аллах великий, она сию же минуту исцелится».
И царь обрадовался и послал своих телохранителей, и они принесли царевну со скрученными руками, закованную в цепи. Монах усадил ее, накрыл покрывалом и, вынув волосы, окурил ими. Тогда тот, кто был над ее головой, испустил крик и покинул ее, а девушка пришла в разум, закрыта себе лицо и спросила: «Что происходит, и кто привел меня в это место?». И султан обрадовался радостью, которой нет сильнее, и поцеловал ее в глаза, и поцеловал руки монаху, а после обернулся к вельможам своего царства и спросил: «Что скажете? Чего заслуживает тот, кто исцелил мою дочь?». И они отвечали: «Жениться на ней». И царь воскликнул: «Вы сказали правду!» — потом выдал дочь замуж за человека, внушившего зависть, и тот сделался зятем царя. А спустя немного времени умер визирь, и царь спросил: «Кого сделаем визирем?» — и вельможи советовали: «Твоего зятя», — и сделали его визирем. А спустя еще немного умер султан, и решили тогда сделать визиря султаном. Так он вскоре стал царем и правителем.
Однажды завистник проходил по его дороге и увидел вдруг, что тот, кому он завидовал, пребывает ныне в царственном великолепии, среди эмиров, визирей и вельмож! И взор царя упал на завистника. Тогда повернулся он и сказал одному из своих визирей: «Приведи ко мне этого человека и не устрашай его». Визирь повиновался и привел завистника к царю, а тот повелел: «Дайте ему тысячу мискалей[21] из моей казны, и принесите ему двадцать тюков товаров, и пошлите с ним стражника, чтобы он доставил его в город». После этого султан простился с завистником и уехал, не наказавши его ни за какие злодеяния.
Посмотри же, ифрит, как возбудивший зависть простил завистника! Ведь тот сначала завидовал ему, причинял ему вред и дошел до того, что приехал к нему и сбросил в колодец, желая убить, но монах не воздал ему за зло умышленное, а простил и отпустил».
И я заплакал перед ифритом горьким плачем, которого нет сильнее, и произнес:
«Чтобы тебя убить или простить, — сказал ифрит, это нет! Я непременно заколдую тебя!» — и он оторвал меня от земли, и взлетел со мною на воздух, так что я увидел под собой землю, как чашку посреди воды. Потом поставил меня на гору и, взяв немного земли, побормотал над нею, поколдовал и, осыпав меня ею, воскликнул: «Перемени этот образ на образ обезьяны!».
С того времени я сделался обезьяной столетнего возраста. И, увидев себя в этом гадком образе, заплакал по самому себе, но все же решил быть стойким против несправедливости судьбы, ибо знал, что время не благоволит никому. И я спустился с горы вниз, и увидел широкую равнину, и шел до конца месяца, и путь мой привел меня к берегу соленого моря. Там простоял я некоторое время и увидел корабль посреди моря. Ветер благоприятствовал ему, и он шел к берегу. Укрывшись за камнем на краю берега, я подождал, пока тот не достиг берега, и взошел на него. Но один из едущих воскликнул: «Уведите от нас этого злосчастного!», — и капитан ответил: «Мы его убьем». А тот, другой, вскричал: «Я убью его вот этим мечом!».
И испугался я так, что схватил капитана за полу и заплакал горько, и мои слезы потекли, и капитан сжалился надо мною, сказав: «О купцы, эта обезьяна прибегла к моей защите, я не дам убить ее. Отныне она под моим покровительством, и пусть никто ее не беспокоит и не досаждает ей». Так капитан стал обращаться со мной милостиво, и, что бы он ни говорил мне, я понимал и исполнял все приказания его. И я служил на корабле, и капитан полюбил меня. Ветер благоприятствовал кораблю пятьдесят дней, пока мы не пристали к большому городу, где было множество людей, число которых может счесть только Аллах. И в тот час, когда корабль наш остановился, к нам явились подданные царя города и поднялись на наше судно, и поздравили купцов с благополучием, и сказали: «Наш царь поздравляет вас с благополучием и посылает вам этот свиток бумаги. Пусть каждый из вас напишет на нем одну строчку».
А дело было в том, что у царя умер визирь-чистописец, и султан поклялся великими клятвами, что сделает визирем лишь того, кто напишет таким же почерком, как почивший чистописец. И они подали купцам бумажный свиток длиной в десять локтей и шириной в локоть, и каждый, кто умел писать, написал, до последнего. Тогда и я поднялся, будучи в образе обезьяны, и вырвал свиток у них из рук, а они испугались, что я порву его, и стали меня гнать криками, но я сделал знак, что умею писать! И капитан повелел своим людям: «Пусть пишет; если станет царапать, мы его прогоним от нас, а если напишет хорошо, я сделаю его своим сыном. Истинно, я не видел обезьяны понятливее, чем эта». Тогда я взял калам[22] и, набрав чернил из чернильницы, написал почерком рика такое двустишие: