Пришла пора всезнающих невежд,
Всё выстроено в стройные шеренги.
За новые идеи платят деньги,
И больше нет на «эврику» надежд.
Все мои скалы ветры гладко выбрили,
Я опоздал ломать себя на них.
Всё золото моё в Клондайке выбрали,
Мой чёрный флаг в безветрии поник.
Под илом сгнили сказочные струги
И могикан последних замели.
Мои контрабандистские фелюги
Сухие рёбра сушат на мели.
Висят кинжалы добрые в углу
Так плотно в ножнах, что не втиснусь между.
Мой плот папирусный — последнюю надежду
Волна в щепы разбила о скалу.
Вон из рядов мои партнёры выбыли —
У них сбылись гаданья и мечты.
Все крупные очки они повыбили
И за собою подожгли мосты.
Азартных игр теперь наперечёт.
Авантюристы всех мастей и рангов
По прериям пасут домашний скот,
Там кони пародируют мустангов.
И состоялись все мои дуэли,
Где б я почёл участие за честь.
И выстрелы, и эхо — отгремели...
Их было много — всех не перечесть.
Спокойно обошлись без нашей помощи
Все те, кто дело сделали моё.
И по щекам отхлёстанные сволочи
Фалангами ушли в небытиё.
Я не успел произнести: «К барьеру!»
А я за залп в Дантеса всё отдам.
Что мне осталось? Разве красть химеру
С туманного собора Нотр-Дам?!
В других веках, годах и месяцах
Все женщины мои отжить успели.
Позабывали все мои постели,
Где б я хотел любить — и так, и в снах.
Захвачены все мои одры смертные,
Будь это снег, трава иль простыня,
Заплаканные сёстры милосердия,
В госпиталях обмыли не меня.
Ушли друзья свозь вечность — решето,
Им всем досталась Лета или Прана,
Естественною смертию — никто,
Все противоистественно и рано.
Иные жизнь окончили свою,
Не осознав вины, не скинув платье,
И выкрикнув хвалу, а не проклятье,
Спокойно чашу выпили сию.
Другие знали, ведали и прочее,
Но все они на взлёте,в нужный год
Отплавали, опели, отпророчили...
Я не успел, я прозевал свой взлёт.
ВЕЛИКИЙ МУДРЕЦ[2]
Жили-были, спроси у отца,
Подтвердит, если враг обессилен.
Три великих преглупых глупца,
Просто так, говорят, жили-были.
У дороги бывает конец,
Откати на обочину бочку.
Жил в ей самый великий мудрец,
Мудрецам хорошо в одиночку.
ПОЗДНО ГОВОРИТЬ И СМЕШНО.
Поздно говорить и смешно,
Не хотел я, но...
Что теперь молчать, всё равно
Дело сделано.
Вбили в стену крюк,
Раскрутили круг,
В нём держусь что есть силы я.
Но конец всему, даже явь и сны —
Мечты бескрылые.
Ах, чёрт побери,
Никогда не пей вина на пари,
Никогда не вешай ключ на двери,
Вслух не говори,
В глаза не смотри.
Если хочешь закурить — не кури,
Хочешь душу подарить — не дари,
На засов запри.
Горишь — не вопи,
Если хочется в Париж — потерпи,
Но товарища услышь и в степи,
И в глухой степи.
Появился друг у меня
Неожиданно.
Многих на меня променял —
Где же это видано!
Появился друг,
Когда нет вокруг
Никого —
С этим свыкнулся.
Ни души святой,
Даже нету той,
А он откликнулся.
Ах, чёрт побери,
Если хочешь — пей вино на пари,
Без опаски вешай ключ на двери
И в глаза смотри,
И вслух говори.
Если хочешь закурить — закури,
Хочешь душу раздарить — раздари,
Окна раствори.
Горишь — не зевай,
Если хочется в Париж — поезжай,
А её уговоришь — забирай,
В добрый путь, прощай.
СЕДЬМАЯ СТРУНА
Ах, порвалась на гитаре струна,
Только седьмая струна.
Там, где тонко, там и рвётся жизнь,
Хоть сама ты на лады ложись.
Я исчезну, и звукам не быть,
Больно, коль станут аккордами бить.
Руки, пальцы чужие по мне,
По седьмой, самой хрупкой струне.
НЕ ВПАДАЙ НИ В ТОСКУ, НИ В АЗАРТ ТЫ...
Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты,
Даже в самой невинной игре
Не давай заглянуть в свои карты
И до срока не сбрось козырей.
Отключи посторонние звуки
И следи, чтоб не прятал глаза,
Чтоб держал он на скатерти руки
И не смог передёрнуть туза.
Никогда не тянись за деньгами,
Если ж ты, проигравши, поник —