В Денвере, немножко развеселившись, доктор Арчи умел забыть о своем домашнем несчастье и даже убедить себя, что скучает по жене. Он каждый раз привозил ей подарки и слал бы корзины цветов, не тверди она постоянно, чтобы он покупал только луковицы, а к этому он в моменты душевного подъема не был расположен. На банкетах денверского Атлетического клуба или на обедах с коллегами в отеле «Браун Палас» он иногда сентиментально распространялся о своей «маленькой женушке», а когда провозглашали тост «за наших жен, благослови их Господь», всегда пил залпом.
Главным в докторе Арчи было то, что он романтик. Он женился на Белль Уайт, потому что был романтиком — до такой степени, что ничего не знал о женщинах, кроме вымечтанных им самим образов, и не мог противостоять хорошенькой девушке, которая на него нацелилась. Учась в медицинской школе, он часто хулиганил, но никогда не любил похабных анекдотов и вульгарных баек. В старом учебнике физиологии Флинта до сих пор сохранилось стихотворение, которое доктор приклеил туда, когда был студентом: некие вирши доктора Оливера Уэнделла Холмса об идеалах медицинской профессии. После всех горьких разочарований, а их было немало, он все еще относился к человеческому телу как романтик: чувствовал, что там обитают высшие материи, которые нельзя объяснить одной анатомией. Он никогда не шутил о рождении, смерти и браке и не любил, когда о них шутили другие врачи. Он отлично ходил за больными и трепетно относился к детскому и женскому телу. Именно у постели больной женщины или ребенка он проявлял себя наилучшим образом. В такие моменты он забывал о своей сдержанности и неловкости. Он держался непринужденно, деликатно, компетентно, полностью владея собой и другими. В эти минуты живущий в нем идеалист не боялся, что его изобличат и высмеют.
В своих вкусах доктор тоже был романтиком. Он круглый год читал Бальзака, но все еще получал удовольствие от романов Уэверли[53] — не меньше, чем при первом знакомстве с ними, толстыми томами, переплетенными в кожу, в библиотеке его деда. На Рождество и другие праздники он почти всегда перечитывал Вальтера Скотта, потому что эти романы так живо воскрешали в нем воспоминания о мальчишеских годах. Ему нравились женщины у Скотта. Его героинями были Констанс де Беверли[54] и девушка-менестрель из «Пертской красавицы»[55], а не герцогиня де Ланже[56]. Но из всего, что когда-либо исходило из сердца человека, а потом выходило из-под печатного станка, он больше всего любил поэзию Роберта Бёрнса. «Смерть и доктор Хорнбук», «Веселые нищие», «Ответ моему портному» он часто декламировал вслух сам себе по ночам у себя в конторе после стаканчика горячего тодди. «Тэма О’Шентера» он читал Тее Кронборг и раздобыл ей кое-какие ноты: стихи Бёрнса, положенные на старые мелодии, для которых и были написаны. Он любил слушать, как она их поет. Порой, когда она исполняла «В полях под снегом и дождем», доктор и даже мистер Кронборг начинали ей подтягивать. Тея никогда не раздражалась, если кто-то пел неумело: она дирижировала, кивая головой, и умудрялась добиться пристойного звучания. Когда отец не попадал в ноты, она принималась петь в полный голос и маскировала его огрехи.
XIII
В начале июня, когда школьников распустили на каникулы, Тея сказала Вуншу, что не знает, сколько времени сможет заниматься дома этим летом: у Тора еще не прорезались самые противные зубы.
— Боже мой! Все прошлое лето он за этим проводил! — яростно воскликнул Вунш.
— Я знаю, но на зубы нужно два года, а Тор к тому же немножко отстает, — неодобрительно ответила Тея.
Каникулы, однако, превзошли все ее ожидания. Тея говорила себе, что это пока что лучшее лето ее жизни. Никто из родных не болел, и ей не мешали давать уроки. Теперь, когда у нее было целых четыре ученицы и она зарабатывала по доллару в неделю, домашние относились к ее музыкальным занятиям гораздо серьезнее. Мать всегда устраивала так, чтобы летом гостиная была в распоряжении Теи по четыре часа в день. Тор оказался молодцом. Он мужественно терпел боль от режущихся зубов и не возражал, чтобы его увозили на тележке в глушь. Когда Тея переваливала вместе с ним через холм и устраивала привал в тени куста или обрыва, Тор вперевалочку бродил кругом, играл с кубиками или зарывал свою обезьянку в песок и снова выкапывал. Иногда он напарывался на кактус и принимался реветь, но обычно давал сестре почитать спокойно, а сам тем временем обмазывал себе лицо и руки сладкими слюнями от леденца, а потом облеплял песком.
53
Романы Уэверли — длинная серия романов шотландского писателя Вальтера Скотта (1771–1832). Поскольку Скотт не признавал свое авторство публично до 1827 года, серия именовалась «Уэверли» по первому роману. В более поздних книгах на титульных страницах значилось «От автора „Уэверли“».
54
Констанс де Беверли — героиня поэмы Вальтера Скотта «Мармион» (1808), нарушившая обет монахиня.
56
Герцогиня де Ланже — героиня одноименной повести Оноре де Бальзака, части трилогии «История тринадцати» (куда, кроме нее, входят «Феррагус, предводитель деворантов» и «Златоокая девушка»).