Август. Совершенно неожиданно ушел с поста министра финансов Витте. Ему дана почетная отставка — место председателя совета министров.
Газеты поют ему хвалебные оды, по городу же циркулируют самые разнообразные слухи.
Вчера слышал о причине почетной отставки Витте: по возвращении с востока, куда он ездил обозревать свою манчжурскую дорогу, он представил государю доклад о всем найденном. Великий же князь Александр Михайлович[22], Куропаткин и Плеве — враги его — с неоспоримыми данными в руках насели в последнем заседании на Витте и доказали, что он налгал. Витте пришлось молчать, так как на недосмотр другого свалить было нельзя. Вел. князь Александр Михайлович горячился, что у нас все порты черт знает в каком виде, между тем как на них убиты миллионы. (По городу пошел каламбур, что трагическая минута на носу, а Россия без «портов»). С заседания великий князь, несмотря на поздний час, проехал прямо во дворец и в три часа ночи Витте получил приказание прибыть поутру во дворец с управляющим Государственным банком — с Плеске[23]. Плеске находился на даче; ночью его разыскал курьер и передал приказ от Витте наутро в полной форме явиться во дворец. Весьма удивленный всем этим Плеске приехал в назначенное время во дворец; ни он, ни Витте не знали, что значил такой неожиданный вызов.
Витте, вошедший первым, три четверти часа пробыл у государя, наконец позвали Плеске. Государь взволнованно ходил по кабинету; Витте сидел в кресле бледный и осунувшийся.
— Примите дела от него, сказал государь, обращаясь к Плеске: — я назначаю вас управляющим министерством финансов.
Плеске был поражен чуть что не до онемения.
Записываю это со слов людей, которым рассказывал Плеске.
При прощании с министерством Витте был как бы пришибленный, хотя и старался скрыть это. Поговорка: «два медведя в одной берлоге не уживутся» — оправдалась; Плеве съел в конце концов Витте. Насколько правдив, не знаю, но во всяком случае очень характерен для обоих следующий рассказ, ходивший по Петербургу.
И. Репин. Портрет С. Ю. Витте (1903)
Будто Плеве, после обычного обмена с Витте ядовитыми шпильками, сказал ему:
— При подобном направлении политики вашим высокопревосходительством Россия дождется революции через каких-нибудь пять лет!
— А при вашей она дождется ее через два года, — с обычной резкостью возразил Витте.
Чиновники о Витте сожалеют. Говорят, будто бы он не набил себе карманов на таком «карманном» посту, как сделали это его предшественники. Очень может быть. Но хотя сами министры и вообще «знать» из чиновников и не берут теперь взяток — это слишком грубо — зато берут их жены. О знаменитой Матильде — жене Витте я слышал, года два тому назад, от жены лейб-медика Головина[24], Марии Александровны, следующее: как-то случилось ей зайти в Гостином дворе в ювелирный магазин. Почти одновременно с ней вошли две каких-то дамы, и хозяин засеменил перед ними. Дамы рассматривали, разбирали какие-то вещи, наконец отобрали некоторые и стали торговаться. Ювелир запросил 800 р.
— Ну нет, триста, — решительно сказала одна из дам. — И пришлите сейчас же.
Ювелир улыбнулся и развел руками.
— Для вас — извольте-с. Немедленно же будут посланы!
Дамы ушли. Головина с недоумением слушала этот разговор и обратилась к хозяину.
— Послушайте, — сказала она. — Я не знаю теперь, как иметь с вами дело! Вы запрашиваете 800, а отдаете за 300. Это же Бог знает что такое!
— А знаете-с, кто эти дамы? — таинственно спросил ювелир.
— Нет.
— Супруга его высокопревосходительства г. Витте! — многозначительно сообщил хозяин магазина.
— Да вам-то что за дело до Витте?
Тот усмехнулся.
— Верьте совести, что я не запросил ничего лишнего с них, сказал он. — А госпожа Витте дама нужная: биржа в их руках…
Головина поняла наконец.
Конечно, это не взятки… щенки борзые гоголевские! Добавлю еще, что Матильда — еврейка и ни в дворец, и ни в какие высокопоставленные дома ее не приглашали. Ее это выводило из себя, а вельмож, вынужденных лавировать между нежеланием царской семьи встречаться с этой госпожой и самолюбием всесильного еще тогда Витте, ставило в затруднительное положение.
Город до сих пор полон рассказами о похождениях великой княгини Марии Павловны, о ее приключениях по ресторанным кабинетам с Гитри, артистом Михайловского театра, результатом которых явилась стычка Гитри с великим князем Владимиром Александровичем и высылка первого из Петербурга[25]. Не менее мамаши гремела на весь Петербург и даже Россию и дочка ее, великая княжна Елена Владимировна… Про сынков и толковать нечего[26]. Всем памятно, как они шествовали по общей зале ресторана с голой француженкой, что страшно возмутило публику, и дело чуть не дошло до «скандала» (как будто появление голой в публичном месте не есть скандал!) и как они кутили и пили по всем шато-кабакам и т. д.
22
Великий князь Александр Михайлович (1866–1933) — сын великого князя Михаила Николаевича и Ольги Федоровны, внук Николая I, военный моряк, с 1903 г. контр-адмирал, с 1909 г. вице-адмирал, шеф императорской авиации, участник Первой мировой войны, с 1918 г. в эмиграции во Франции.
23
Э. Д. Плеске (1852–1904) — тайный советник, управляющий Государственным банком (1894–1903), министр финансов в 1903–1904. гг.; на последнем посту пробыл менее 6 месяцев, вскоре подал в отставку по болезни.
25
Великая княгиня Мария Павловна (1854–1920), герцогиня Мекленбург-Шверинская, с 1874 г. жена третьего сына Александра II, великого князя Владимира Александровича (1847–1909). Речь идет о событиях 1889 г.: по слухам, великий князь застиг жену в ресторане с французским актером Гитри и обменялся с соперником пощечинами. Более щадящую версию заносит в дневник 17 февраля 1889 г. будущий министр иностранных дел В. Н. Ламздорф: «Ходит слух о каком-то ужине в ресторане Кюба, в котором принимали участие великий князь Владимир, Мария Павловна, Алексей, графиня Богарне и герцог Евгений Лихтенбергский с несколькими близко к ним стоящими лицами, в том числе актером Гитри, красивым малым, который пользуется успехом. Было выпито много вина, после чего дошло якобы до того, что Гитри поцеловал великую княгиню Марию Павловну; великий князь Владимир дал ему пощечину, а актер ответил Его Высочеству тем же. Градоначальник был вынужден донести об этом государю, и Его Величество, говорят, запретил великим князьям посещать рестораны. Все это очень смахивает на вымысел, но грустна возможность появления подобных вымыслов и то, что многим они отнюдь не кажутся невероятными. Престиж все более и более падает». В мемуарной «Книге жизни» П. П. Гнедич (см. прим, к с. 27), в свою очередь, сообщает: «В 1891 году был прощальный бенефис Гитри, актера французской труппы. Говорили про какой-то скандал на почве ревности, драму, — благодаря которой Гитри навсегда должен был покинуть императорскую сцену. Ушел он с честью: ему дали в бенефис «Гамлета» и заказали всю декорационную обстановку Лютке-Мейеру в Германии». Широкую известность получило впервые опубликованное в 1905 г. сатирическое стихотворение О. Н. Чюминой «Средневековая баллада», посвященное скандалам, связывавшимся с именем Марии Павловны:
Я не дама демимонда,
Я принцесса Требизонда,
По-венгерски: Поль-Мари
26
Великая княжна Елена Владимировна (1882–1957), жена греческого королевича Николая. У Марии Павловны было четверо сыновей: Александр (умер во младенчестве), Кирилл (1876–1938, в эмиграции в 1924 г. провозгласил себя императором Кириллом I), Борис (1877–1943) и Андрей (1879–1956, в 1921 г. в эмиграции женился на балерине М. Кшесинской).