Через два дня после этого Гольц опять приехал с рисунком большого букета, который предполагалось сделать из бриллиантов на сумму в пять тысяч червонцев. Он стал просить графиню сделать ему одолжение и заказать для него этот букет у Позье.
Маргарита поневоле изумилась, и ей захотелось знать, кому готовится такой щедрый подарок.
Гольц рассмеялся и вымолвил:
– Я не могу этого сказать. И вообще я многого не могу сказать вам, хотя бы и желал, до тех пор, графиня, покуда вы не согласитесь заключить со мной наступательный и оборонительный союз в том деле, которому я принадлежу и телом и душой. Согласны ли вы на честное слово вступить со мной в этот союз?
Маргарита, смущаясь, согласилась.
Дальновидный и тонкий человек протянул ей руку. Маргарита протянула свою. Гольц изысканно вежливо поцеловал хорошенькую ручку, пожал и прибавил, смеясь:
– Вместе на жизнь и на смерть?
– Святая Мария! Это даже страшно! – кокетливо отозвалась Маргарита.
– Слушайте меня теперь, – сказал Гольц. – Букет этот я поднесу графине Воронцовой! Зачем? Выслушайте.
Гольц начал говорить, и первой же половиной речи дипломата Маргарита была совершенно поражена.
Он начал не со своего дела, не с букета. Он стал говорить о ней самой, графине Скабронской, о ее положении, о том, как природа щедро одарила ее и как выгодно поставила среди грубого петербургского общества, и, наконец, о том, чем может быть при его содействии такая красивая и умная женщина. А чем? Ему прямо сейчас сказать неловко!
И Маргарите показалось, что в словах Гольца она увидала свой собственный изумительно схожий портрет со всеми своими тайными помыслами и желаниями, а то, что Гольц еще не решался досказать, именно и было той сокровенной тайной, которая преследовала Маргариту за последнее время.
Гольц, очевидно, и эту тайну проник или… додумался до нее на основании французской поговорки: les beaux esprits se rencontrent[53].
– Прав ли я или ошибаюсь, – закончил Гольц. – И хотите ли вы, при моем искреннем и усердном содействии, достигнуть того, чего вы можете, должны достигнуть? О некоторых подробностях я покуда умолчу из опасения. Извините.
И вдруг Гольц прибавил, упорно глядя в лицо молодой женщины:
– Скажите, в пребывание ваше в Версале познакомились ли вы с madame de Pompadour?[54] Вот женщина! Правит всей Европой.
Гольц так глядел в лицо красавицы, что Маргарита невольно вспыхнула. Тайна ее была раскрыта, и кем же? Чужим человеком, с которым она только что познакомилась. Маргарита была так поражена этой беседой с новым и странным другом, что почти рассеянно выслушала вторую часть речи Гольца.
Он советовал ей поболее выезжать, бывать на всех вечерах и балах, познакомиться со всеми посланниками и их семействами, но при этом делать, говорить и узнавать то, что он ей поручит.
– Вы будете моим тайным секретарем, и я уверен, что вы можете действовать успешнее многих наших посольских молодых людей, потому что вы женщина, а главное, красавица.
Уже собираясь уезжать, Гольц полушутя вымолвил:
– Итак, мы с вами друзья и союзники на жизнь и на смерть. Ах да, я забыл прибавить, что у друзей и союзников кошелек общий. Какие бы деньги вам ни понадобились на всякого рода траты, скажите только слово.
Видя, что графиня Скабронская вспыхнула, слегка выпрямилась и глянула на него гневно, Гольц протянул ей руку.
– Вашу ручку, графиня, и сядьте опять. Мы много беседовали, и вы меня все-таки не поняли.
И Гольц, убедительно, красноречиво, даже горячо развив всю ту же мысль, объяснил Маргарите еще подробнее, что именно он ей предлагает, чего будет требовать, и закончил словами:
– Прежде всего я буду просить вас заказать этот букет и уплатить деньги, соблюдая полную тайну. Деньги эти, как и те, что вы будете получать, – не мои. Поймите, графиня. Это деньги прусские, государственные, это то же жалованье. Подобные суммы тратит всякий двор в иностранных землях. Всякая европейская держава теперь тратит самые большие суммы при русском дворе и при турецком. Скольких денег стоила Людовику Пятнадцатому или Марии-Терезии Россия, мы с вами в год не сочтем. Вы ахнете, если узнаете, каких сумм стоило Франции и маркизу Шетарди вступление на престол покойной императрицы и сколько сотен тысяч за полстолетия было поглощено немецкими проходимцами, правившими Русской империей.
Гольц говорил так горячо и так искренне и, наконец, показал этой красавице в далеком будущем такую тень, которая воплощала в себе ее сокровенную мечту! Маргарита невольно опустила голову и глубоко задумалась.