За всем этим полагал бы, что чрезмерное значение знакам препинания придавать не стоит. Правописание и вообще языковый нормативизм должны бы знать свое место при живом языке. Оно есть, но оно не во главе списка. Это место очкастого горожанина-писарчука, Лютова[1] при кавбригаде. Приказы оформлять ему. Но не отдавать. Поэзия часто вообще обходится без точек с запятыми. И — бывает вполне понятной.
Возвращаясь к нашим баранам. Дает мне, значит, наша совместная партийно-комсомольская организация поручение выпустить эту стенгазету. Я — человек сравнительно добросовестный. Тем более — командир намекнул, что он на меня представление в Штаб Тыла округа послал на медаль к столетию со дня рождения. Надо бы высокую оценку оправдывать. Блеснуть как-то. Ну вот. Одну статью, про заботу о соратниках, я на вышеописанном семинаре пропагандистов в Белогорске надыбал. Одну с натугой сам сочинил — про гениальные предвидения. В основном, упирал на то, что Лукич был большим энтузиастом строительства Жэ-Дэ Лондон-Нью-Йорк с тоннелем через Берингов пролив, про что я сам из журнала "Техника-Молодежи" вычитал. Картинку наш единственный рядовой под моим чутким руководством из окружной газеты "Суворовский Натиск" перерисовывает. Надо бы еще что-то.
Вспомнил я, что есть у нас в части ветеран труда и общественной деятельности из наших служащих СА. Совмещал он получение заслуженной пенсии с работой в команде ВОХР, что наши резервуары охраняет. Звали вохровца — старший стрелок Грищенко, такой типичный деревенский активист из "Плотницких рассказов" Вас. Белова, вполне еще крепкий и соображающий насчет украсть и выпить. Ну, значит, вызываю я этого Грищенко и говорю: " Старший стрелок Грищенко! Вы у нас ветеран или где? Надо написать для юбилейной стенгазеты заметку "Как я впервые услышал имя Владимира Ильича Ленина" ". За два отгула он согласился.
Через неделю приносит пару тетрадных листков. Читаю: "Впервые имя вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина я услышал в 1924 году, когда он и помер". — "Как же, — говорю, — старший стрелок Грищенко? Вы, такой активист, и только когда помер?" А он объясняет: " У нас тут свои начальники были, Постышев там, Блюхер, а в Благовещенске у нас вообще за главных анархисты были, так они с китайскими солдатами золото на ханжу меняли, ну, потом их большевики прогнали, в смысле и китайских оккупантов, и анархистов — так сами стали менять." Так эта заметка и не пошла. Без нее стенгазету вывесили. Заменили на еще один портрет вождя — как раз с газеткой.
А вскоре, в июле 1970-го, и демобилизация моя подошла — так что закончилась моя армия вместе с армейской политработой навсегда.
На учениях
Представить меня очень уж бравым офицером трудно. Я и не был. Но со своей службой на складе горючего справлялся, практически, честно. Cначала, конечно, было не в дугу.
Одно, что армия, а второе — это классический шок молодого специалиста, попавшего из города в деревню. Я не то, чтобы совсем ни о чем никогда не слышал. В 15 лет дед повез меня по родственникам в Режевской район Свердловской области. Так все лето и прошло по деревням и заводским поселкам. Даже косить научился, что многие годы было предметом жуткой гордыни. Все-таки, для мальчика из физматшколы нестандартное занятие. Летом после восьмого класса ездил работать в археологической партии, а после десятого — в геодезической. Тоже как бы в сельской местности. Но не понял, конечно, ничего. Все равно, как если в Штатах на экскурсию к амишам съездить. Экзотично, интересно. Ну и что Вы про их жизнь и вообще про коммунизм поймете?
Березовка, куда меня отправил Штаб тыла округа, это все-таки поселок. Железная дорога, чайная, клуб, где кино показывают, заводик консервный на десяток рабочих. Несколько частей стоит, только что переведенных с Запада. Даже есть два пятиэтажных дома, в которых живут офицеры-танкисты и саперы. А вот наш Сашка Удников попал на такой же фронтовой склад под Иманом, так что это они феврале бензин и дизельку будут наливать тем, кто на Даманском воюет. Так рядом с ними никого. Стоит склад в тайге, казарма для воинов и двухэтажный дом для офицеров и сверхсрочников. Вроде как застава пограничная. Сашка на офицерских сборах, когда наш дальневосточный генерал по снабжению горючим Галиакберов благосклонно говорит землякам-уфимцам: "Какие, — мол, — товарищи офицеры, есть жалобы и пожелания? Буду рад помочь!" — действительно, к нему обратился. "Товарищ, — говорит, — генерал, меня когда в штабе округа в часть направляли — так забыли сказать, что до больницы двадцать пять километров по лежневке. А так — военфельдшер на заставе за двенадцать кэмэ. А у меня жена беременная. Так нельзя ли в другое место перевести?" Генерал аж удивился: "Да Вы что, лейтенант, у Вас же такое прекрасное место, природа, красота, я сам вот только в прошлом году был. У вас там на технической территории амурский бархат растет!"